Франсуа Жоффр - Нормандия - Неман
"Нормандия" продвигается вместе с советскими войсками. Очередная база "Нормандии" - Барсуки, небольшой городок, находившийся под немецкой оккупацией в течение двух лет. Он только что освобожден. На городской .площади под дулами карабинов советских кавалеристов собраны предатели, сотрудничавшие с немцами в период оккупации. Отдельными группами их подводят к кирпичной стене и после зачтения приговора расстреливают. Треск залпов сливается с гулом орудий, громыхающих в нескольких километрах к западу от города. Уже шесть месяцев непрерывно слышится этот гул, но сегодня кажется, что он приблизился еще больше.
Начинаются дожди. Французы с большой радостью встречают перемену погоды. Вместе с дождями на фронт прибывает армейский театр. Его программа включала народные танцы, небольшие водевили, сатирические пьески о нацистских руководителях, сольные номера и хоровые выступления.
Период передышки затягивается. Как она необходима! Спать, спать... Одна только мысль о том, что можно досыта выспаться на деревянной кровати, доставляет огромное, неведомое ранее наслаждение. "Сегодня вылетов не будет" - эти слова кажутся пределом счастья. Летчики встают поздно. Бродят по городку, разговаривают с редкими прохожими, которым удалось спастись от немцев, угнавших с собой все трудоспособное население, уничтожив предварительно стариков и больных.
Местные жители рассказывают им о действиях советских партизан. В глухих районах партизаны - целые воинские соединения, поддерживающие постоянную связь с Москвой, - причиняли немцам много хлопот. Порой разыгрывались ожесточенные бои. Но чаще, выходя из бесконечных лесов, куда немцы не осмеливались углубляться, опасаясь засад, партизаны нападали на часовых, врывались в избы, где размещались немецкие офицеры. После завершения вылазки они снова уходили в леса.
Передышка кончается. В ночь на 18 сентября в небо взвиваются красные и зеленые ракеты. Это По-2 покидают аэродром и направляются громить немецкие тылы. Эти самолеты имеют небольшую скорость и обеспечивают большую точность бомбометания; если можно так выразиться, они "доставляют на дом" одну бомбу весом в 250 килограммов. Трудно представить, каким образом в полнейшей темноте им удается отыскать склад боеприпасов, эшелон с продовольствием, избу, в которой размещается немецкий штаб, - все то, что служит для них целью. Они выключают моторы и без шума, по спирали, подбираются как можно ближе к цели, чтобы сбросить бомбу с такой же точностью, с какой солдат кидает гранату. Когда, вытянувшись в своих спальных мешках, наши летчики слышат стрекотание мотора одиночного По-2, пролетающего над аэродромом, они не могут удержаться, чтобы не отсчитывать в уме те несколько минут, которые отделяют их от сильного глухого взрыва.
- Ну, получили по зубам, - бормочет Альбер, заслышав взрыв. И все засыпают с легкой улыбкой на губах и со спокойным сердцем.
19 сентября "Нормандия" снова начинает активные действия. На ее счёту еще три сбитых самолета. Но на следующий день Бальку оказывается застигнутым врасплох крупной группой "фокке-вульфов", вынырнувших из-за облаков со стороны солнца. Его самолет, охваченный пламенем, врезается в землю и взрывается на небольшом поле около Княжьего Села. Русские похоронили Бальку на площади, в центре села.
Смерть Бальку ожесточает его напарника Риссо. "Месть - это блюдо, которое надо есть горячим". И уже в ближайшие дни Риссо превосходит самого себя, сбив два немецких бомбардировщика Юнкерс-87. Успех Риссо вдохновляет его товарищей.
В день освобождения советскими войсками Смоленска и Рославля "Нормандия" сбивает семь вражеских самолетов.
Сколько радости сразу! Песни, шутки, состязания в красноречии. Появляется надежда, что конец войны не за горами, что теперь все пойдет очень быстро и что скоро снова можно увидеть Париж, наш Париж, с его балами, женщинами и маленькими бистро, Сеной, бульварами, Елисейскими Полями, о которых непрестанно напоминает Альбер.
Но скоро приходится расстаться с этими милыми иллюзиями. Бои возобновляются. Опять победы и потери. Много волнений доставил своим товарищам лейтенант Мурье, поднявшийся однажды в воздух на самолете командира полка. Десять раз он пытался сесть, и каждый раз казалось, что он вот-вот свернет себе шею. Наконец, ему удается посадить машину. Он бледен как полотно. Пуйяд подбегает к нему, готовый ругаться последними словами, но Мурье спокойно рапортует:
- Мой командир, ваш самолет спасся чудом так же, как и я. При взлете отломилось хвостовое колесо. Управление рулем высоты было нарушено. Мне пришлось жарко. Но я хотел спасти самолет любой ценой. И это мне все-таки удалось.
Другое происшествие. Жанель вместе с Бегэном, Риссо и Боном выполняли задание по патрулированию. На высоте около 2500 метров они замечают группу бомбардировщиков Пе-2, отбивающихся от полдюжины "фокке-вульфов".
- Идем на выручку?
- Идем.
Бегэн, увеличив скорость, увлекает за собой ведомых, и они ввязываются в бой. Русские обрадованы неожиданной помощью. Схватка продолжается. Немцы маневрируют, кружатся, уклоняются от боя, за исключением одного, который подбивает Жанеля. "Як" вспыхивает. Жанель выпрыгивает с парашютом, но парашют оказывается поврежденным пулями. Спуск скорее напоминает свободное падение. Жанель видит, как быстро приближается земля. Он старается приземлиться как можно мягче, сжавшись в комок. При падении Жанель повреждает себе позвоночник и теряет сознание. Он приходит в себя, находясь уже на броне русского танка. Его вывозят в московский военный госпиталь в Сокольниках, где он потом поправился.
5 октября на рассвете самолеты "Нормандии" взлетают, чтобы сделать еще один прыжок вперед. Фронт отодвинулся от Барсуков более чем на 150 километров. Немцы бегут повсюду, бегут так быстро, что им не всегда хватает времени на выполнение полученного приказа сжигать все при своем отступлении. Во главе "Нормандии" летел сам генерал Захаров на своем скоростном Ла-5, который он по привычке пилотировал, не закрывая фонаря кабины. Самолеты садятся у деревушки Слобода.
Едва эскадрилья успела устроиться на новом месте, как прибегает запыхавшийся переводчик:
- Мой командир, только что звонили из дивизии. Приказано срочно направить четыре истребителя в Боровское для сопровождения прибывшего из Москвы "Дугласа", на котором к нам летит генерал Пети.
Прибытие самолета из Москвы всегда вызывало самые оживленные разговоры. Самый первый и самый главный вопрос у всех:
- Есть ли письма?..
Ведь во время войны в России так тягостна была мысль, что ты находишься в тысячах километрах от дома, семьи, родины и не знаешь, сможешь ли получить оттуда какие-либо известия. Хотя бы почтовую открытку, простую газету или журнал, пусть даже об охоте или о филателизме, но из Франции, написанные по-французски и изданные французами, вместо нелепых информационных бюллетеней из Алжира. Нам хотелось, чтобы бумага пахла Францией, ароматом ее земли, воздуха...