Евгений Беркович - Одиссея Петера Прингсхайма
Филипп Ленард и Йоханнес Штарк
В тот самый день, 15 июля 1937 года, когда чета Гейзенбергов прибыла в Мюнхен после свадебного путешествия, в официальном эсэсовском органе печати, еженедельнике « Черный корпус», была опубликована огромная – на всю газетную полосу – статья против молодого физика-теоретика под убийственным названием « Белые евреи в науке». В статье объяснялось значение этого термина:
« Победу расистского антисемитизма можно оценить только как частичную победу. Ибо не сам по себе расовый еврей нам опасен, сколько дух, который он распространяет. И если носителем этого духа является не еврей, а немец, то с ним нужно бороться вдвое решительнее, чем с расовым евреем, который не может скрыть происхождения своего духа. Народная мудрость придумала даже специальное обозначение «белый еврей» для подобных бациллоносителей» [122].
Статья «Белый еврей в науке»
В вину Вернеру Гейзенбергу в статье ставился тот факт, что он в 1936 году «протащил» в официальный партийный орган национал-социалистической партии статейку, в которой отстаивал истинность теории относительности еврея Эйнштейна, чтобы «заткнуть рот» ее критикам. Звание профессора в 1928 году Гейзенберг получил якобы незаконно, так как был слишком юн для такой высокой чести. Заняв кафедру теоретической физики в Лейпцигском университете, он открыл дорогу в науку многим евреям, ущемляя при этом права «истинных арийцев».
Говоря о присуждении Гейзенбергу Нобелевской премии за 1932 год, автор статьи в « Черном корпусе» называет его «Осецким в физике», что предвещало Вернеру трагическую судьбу бывшего редактора газеты « Ди Вельтбюне» пацифиста Карла фон Осецкого, уже третий год томящегося в концлагере. Присуждение Осецкому в 1936 году Нобелевской премии мира настолько взбесило Гитлера, что он запретил со следующего года подданным Третьего Рейха получать эту «проеврейскую награду» [123]. Замученный пытками Осецкий умер в 1938 году в берлинской больнице, так и не получив свободу, несмотря на протесты писателей, ученых и политиков многих стран.
Статья в « Черном корпусе» заканчивалась призывом удалить из немецкой духовной жизни таких наместников еврейства, как «Осецкий в физике» Вернер Гейзенберг.
Вокруг кафедры Зоммерфельда
Что же стояло за этой атакой на Гейзенберга со стороны нацистов? Почему они так яростно боролись против его назначения на кафедру теоретической физики в Мюнхенском университете? Дело в том, что вопрос о преемнике профессора Зоммерфельда стал одним из центральных эпизодов борьбы национал-социалистов за господство в науке, в данном случае, в физике.
Любая тоталитарная идеология стремится взять под контроль все стороны общественной жизни: от воспитания детей до репертуара театров, от фасона одежды до содержания школьных программ, от литературы до науки. И если в какой-то области знаний идеологические установки берут верх над всеми прочими, то наука умирает, а ученые, сохранившие ей верность, лишаются работы, свободы, а то и жизни.
Николай Вавилов и Трофим Лысенко
Подобное случилось в СССР, когда «мичуринская биология» на печально знаменитой сессии ВАСХНИЛ 1948 года победила генетику. Отечественная молекулярная
биология до сих пор не оправилась от нанесенного тогда ущерба. Похожая судьба ожидала в тридцатые годы двадцатого века теоретическую физику в Германии, когда против нее ополчились сторонники так называемой «арийской» науки.
Термин «арийская физика» ввел в оборот Филипп Ленард, блестящий экспериментатор, получивший в 1905 году Нобелевскую премию за исследование катодных лучей. Убежденный консерватор и националист, Ленард не был в начале своей деятельности ни антисемитом, ни нацистом. Он поддерживал уважительные отношения с Альбертом Эйнштейном, даже рекомендовал его на место профессора теоретической физики в свой университет. Но общую теорию относительности он принять не мог, а после публичной дискуссии с ее автором на конференции естествоиспытателей и врачей в Баде Нойхайме 23 сентября 1920 г. личные отношения между учеными были разорваны, и Эйнштейн превратился для Ленарда в главного врага и основную мишень для нападок. Вскоре после этого Ленард одобрил программу национал-социалистической партии и стал преданным почитателем Гитлера.
С приходом нацистов к власти Ленард, вышедший в 1932 году на пенсию, получил статус ведущего физика Германии, с 1935 года физический институт Гейдельбергского университета стал носить его имя. В следующем году вышел в свет учебник Ленарда « Немецкая физика в четырех томах». В первых строках предисловия автор определяет суть нового понятия:
«– Немецкая физика? – спросите вы. Я мог бы назвать её также арийской физикой или физикой людей нордического типа, физикой исследователей реальности, искателей истины, физикой тех, кто основал естествознание.
– Наука есть и будет интернациональной – возразите вы мне. Но такое утверждение в корне ошибочно. В действительности наука, как и всё, что создают люди, зависит от расы, от крови» [124].
Расистский подход, взятый за основу в «немецкой физике», точно соответствовал нацистской идеологии и потому сразу нашел поддержку у партийных бонз, прежде всего у главного идеолога национал-социализма Альфреда Розенберга.
В своей книге « Великие естествоиспытатели» [125], вышедшей в 1929 году, Ленард старался обосновать тезис, что только арийские физики могли выдвигать основополагающие идеи о строении мира и материи. Ученые с еврейской кровью к этому не способны. А исключения, типа Генриха Герца, открывшего электромагнитные волны, объясняются просто: у профессора Герца, руководившего, кстати, работой ассистента Ленарда в Боннском университете, была арийская мать, которой он обязан своими успехами в экспериментальной физике. А вот вредное влияние еврея-отца привело к увлечению Герца теоретическими исследованиями.
Теоретизирование, математические выкладки, абстрактные понятия – все это, по мнению Ленарда, характерно для еврейских ученых. Настоящий физик-ариец во главу угла ставит эксперимент, наблюдения за природой, его выводы наглядны и понятны, основываются на классической ньютоновской физике и не требуют ломки традиционных представлений об абсолютном пространстве и мировом эфире. Общая теория относительности и квантовая механика с их непростым математическим аппаратом объявлялись догматическими конструкциями и ненужным балластом науки.
