Арсений Головко - Вместе с флотом
Направив самолеты в район, где противник напал на «Меридиан», я одновременно попытался договориться с Архангельским военным округом о том, чтобы использовать его авиацию. В распоряжении округа тогда имелось десять — двенадцать самолетов ДБ-3 (Ил-4), которыми можно было помочь нам. Переговоры заняли продолжительное время. Наконец из Архангельска вылетели шесть ДБ-3. Обстановка на море была сообщена нами летчикам перед их вылетом.
Через некоторое время ДБ-3 донесли, что атаковали группу вражеских кораблей в районе Иоканки. По донесениям летчиков, один корабль был потоплен, а два корабля получили значительные повреждения. Однако этому донесению предшествовал доклад капитана 1 ранга А. И. Дианова (командира военно-морской базы) о том, что вражеские самолеты бомбят наши корабли на рейде Иоканки, но что попаданий в корабли нет.
Сопоставив оба сообщения, я приказал Дианову заняться поисками осколков бомб или невзорвавшихся бомб. Приказание было выполнено, и вскоре Дианов доложил, что обнаружена одна бомба (калибра 250 кг) советского производства. Пришлось информировать командование Архангельского военного округа.
Вывод из этого надо делать всем нам: на войне к докладам такого рода следует относиться очень критически, особенно в первый период ее, когда люди еще не приобрели боевого опыта.
10 августа. Фашисты охотятся за теми, над кем заранее рассчитывают взять верх. Тактика их на море — наваливаться скопом на тех, кто слабее. Это захватило нас врасплох в случае с «Пассатом» и РТ-67, но это же принесло фашистам сомнительный успех в случае с «Меридианом» (поскольку противник потерял полноценный боевой корабль — эскадренный миноносец), хотя фашистская печать и попыталась изобразить потопление беззащитного
[61]
судна с женщинами и детьми на борту как потопление авианосца! Да, гидрографическое судно водоизмещением двести пятьдесят — триста тонн было превращено фашистской печатью в «большевистский авианосец», а все последующее представлено как неравный бой с нашими крупными бомбардировщиками и тяжелыми гидросамолетами. Эта же тактика нападения, снова примененная гитлеровцами сегодня в случае с «Туманом», вызвала, как и в предыдущем случае, ответный удар, который должен подсказать противнику тщетность дальнейших попыток действовать таким методом.
Сейчас, когда опрошены все, кто уцелел из экипажа сторожевого корабля «Туман», происшедшее на Кильдинском плесе выглядит так.
Первое сообщение о «Тумане», который находился в дозоре у острова Кильдин, патрулируя возле входа в Кольский залив и на подступах к нему, зафиксировано в три часа одну минуту. Оно являлось сигналом о вражеском бомбардировщике, прошедшем на высоте сто метров курсом на восток. Судя по дальнейшему ходу событий и учитывая педантизм противника, следовало предполагать, что фашистский самолет-бомбардировщик выполнял функции разведчика. Увы, нам еще не хватает оперативности мышления в новых условиях и умения анализировать уже известные факты, сопоставлять их с возможными намерениями противника на театре. В двух предыдущих случаях появление вражеских эсминцев было предварено воздушной разведкой и совпадало по времени с нынешним случаем. Если бы сегодня мы учли это, если бы действовали быстрее, если бы все донесения были сделаны раньше, картина боя могла быть иной. Ибо где-где, а на войне время не ждет.
Действительно, в 4 часа 25 минут сигнальщики «Тумана» обнаружили на расстоянии 50–55 кабельтовых три эсминца противника. Строем уступа эсминцы направлялись к сторожевому кораблю, который шел зигзагами, придерживаясь генерального курса дозора.
Вначале «Туман», едва были замечены вражеские корабли, отвернул влево, увеличив ход, чтобы своевременно уйти под прикрытие береговых батарей. Наряду с этим маневром на сторожевом корабле была сыграна боевая тревога и послано сообщение на волне дозорных кораблей; однако донесение по флоту не было сделано.
[62]
Эсминцы также увеличили ход и, как только дистанция между ними и «Туманом» сократилась до 25 кабельтовых, открыли огонь по нему из шести орудий: из двух с каждого корабля.
Первый залп оказался перелетным; однако осколками разорвавшегося неподалеку снаряда на «Тумане» перебило антенны. Сторожевой корабль лишился радиосвязи, восстановить которую так и не удалось. Он успел только совершить поворот вправо и поставить дымовую завесу между собой и противником. Маневр был, к сожалению, бесполезным: дымовую завесу отнесло ветром в сторону, и «Туман» в момент поворота снова стал виден противнику.
Вражеские артиллеристы накрыли сторожевой корабль со второго залпа: снаряды попали в корпус. Третьим залпом была повреждена корма, вызван пожар, перебит штуртрос и выведено из строя рулевое управление. Ход «Тумана» заметно уменьшился. Один за другим залпы накрывали подбитый корабль; он уже имел попадания в мостик, рулевую рубку и полубак. Очередным снарядом снесло дымовую трубу. Несколько человек из экипажа были убиты, в том числе командир, управляющий постановкой дымовой завесы, и командир корабля старший лейтенант Л. А. Шестаков.
Несмотря на значительные повреждения и пожар, охвативший надстройки, сторожевой корабль не прекращал ответного орудийного огня по вражеским эсминцам из своих двух 45-миллиметровых пушек. Личный состав «Тумана» держался героически: вел одновременно неравный артиллерийский бой и все осложнявшуюся борьбу за живучесть корабля — с пожаром и с возраставшей из-за новых пробоин потерей плавучести. Помощь, оказанная сторожевому кораблю нашей батареей с мыса Сеть-Наволок, открывшей огонь по фашистским эсминцам, была запоздалой и не могла изменить его участи: он к тому времени имел уже одиннадцать прямых попаданий.
Плавучесть корабля уменьшалась катастрофически, и в пять часов тридцать минут был начат спуск шлюпок. В две шлюпки сошли 37 человек, после чего «Туман» стал быстро крениться на правый борт и в 5 часов 50 минут затонул. Вместе с ним погибли (были убиты осколками снарядов еще в начале боя) 15 человек.
Обстреливаемые береговой батареей Сеть-Наволока вражеские эсминцы закрылись дымовой завесой и начали отход на северо-запад.
[63]
Получив донесение об этом, я приказал послать вдогонку им бомбардировщики. Последние настигли их возле Варде, атаковали и подбили один эсминец[22].
Таким образом, противник еще раз убедился, что период внезапности, а вместе с ней безнаказанности нападения с моря уже миновал для него, что наш отпор возрастает, что контрмеры следуют непременно, что неравенство в бою отнюдь не ведет к деморализации личного состава наших кораблей. Наоборот, и в случае с «Пассатом», и в случае с «Туманом» личный состав кораблей вел себя самоотверженно. Когда на «Тумане» осколком снаряда перебило флагшток, раненый рулевой Константин Семенов бросился к флагу и высоко поднял его над головой. Тотчас разорвался очередной снаряд, и рука Семенова бессильно опустила флаг: осколок пробил кисть рулевому. Мгновенно на помощь Семенову метнулся радист Блинов. Высвободив полотнище из судорожно сжатых пальцев раненного вторично товарища, он тут же развернул флаг над собой, символизируя этим героическую решимость всего экипажа сражаться с врагом до последней возможности.
