Борис Илизаров - Почетный академик Сталин и академик Марр
В России почти каждый крупный исследователь испытывает на себе особо завистливое озлобление «оппонентов». Несмотря на то что Марр был далек от политических и националистических течений, его с разных сторон оскорбляли и пытались запугивать задолго до революции, а шельмовать за научные взгляды начали за несколько десятилетий до дискуссии 1950 года.
Между живущими по соседству грузинами и армянами, между частью грузинской и армянской интеллигенции ведется многовековое соперничество, часто перерастающее во вражду. Как коренной житель Грузии и Кавказа, Марр хорошо знал об этом. Еще в начале научной карьеры он столкнулся с грузино-армянским противостоянием, которое сопровождало его всю жизнь. После окончания университета, уже тогда будучи признанным знатоком грузинского языка и литературы, он не получил поддержки со стороны руководителя кафедры грузинской словесности Санкт-Петербургского университета. Не мысля себя вне кавказской тематики, он переориентировался на кафедру армянской словесности. В течение двух лет в совершенстве изучил армянский язык и его древние наречия, за что в 1902 году получил степень доктора наук {61} .(По некоторым сведениям, армянский язык он знал с детства.)
Любопытные события произошли в период интенсивного изучения Марром истории армянского и грузинского языков и памятников древности. Какими-то неведомыми путями Марр оказался на должности цензора армянских изданий в Главном цензурном управлении Российской империи {62} . Даже став маститым ученым и профессором Санкт-Петербургского университета, Марр соглашался временами, но втайне выполнять оплачиваемые обязанности цензора [6] . Среди большей части прогрессивной российской интеллигенции той поры работа цензора была презираема и приравнивалась к деятельности сексота. Вскоре после того, как Марра выдвинули заведовать кафедрой армянской словесности Санкт-Петербургского университета, часть преподавателей-армян выступила против его кандидатуры, как грузина по национальности. По их настоянию предлагалось провести «расследование» о национальных корнях Марра и знании им армянистики. Только вмешательство его учителя профессора В.Р. Розена спасло положение. К чести Марра надо отметить, что он был далек от любых проявлений национализма и шовинизма {63} . Вопреки всему, Марр получил редкую возможность работать в самом сердце древней армянской письменности и христианства в Эчмиадзине и в других известных древлехранилищах Армении. Знания Марра как армяниста получали все большее признание, а сам он стал пользоваться личным доверием со стороны российской и армянской правящей, духовной и научной верхушки. Когда в 1909 году царь Николай II дал аудиенцию главе Армянской церкви католикосу Матеосу II, именно Марр был назначен при них переводчиком {64} . Дореволюционная связь Марра с кавказским христианским духовенством очевидна. Становятся понятнее и его настойчивые попытки связать свои лингвистические, текстологические и этнографические исследования с библейской историей и ее терминологией. Но не меньшим доверием и не меньшей неприязнью наделяли Марра различные группировки грузинских деятелей.
Одним из первых поставил вопрос о необходимости совместного изучения армянской и грузинской языковой культуры известный швейцарский филолог и лингвист М.Ф. Броссе. Марр подхватил эту мысль и стал практически изучать грузинский и армянские миры в их единстве и во взаимообогащении. Постепенно этот подход он распространил на весь Кавказ, а затем и на всю человеческую цивилизацию. Сам предмет его исследования – языки, духовная и материальная культура разных племен и народов мира – стихийно формировали Марра как интернационалиста и космополита, влюбленного в родной Кавказ и Россию. И такая жизненная и научная установка получала поддержку не только со стороны большинства российских коллег-академиков Императорской академии, в среде которых было много людей смешанных национальностей, но и со стороны пришедших к власти под лозунгами интернационализма большевиков досталинского призыва.
В результате изучения истории языков и литератур Грузии и Армении Марр основал новое научное направление «армяно-грузинскую филологию». Нет возможности рассматривать более или менее обстоятельно все то, что сделал Марр в этом направлении. Ни до него, ни после него ни один исследователь не смог внести в межэтнические проблемы Кавказа столько труда и страсти. За все это Марр еще при жизни получил и до сих пор получает признание многих ученых, как армянских, так и грузинских. Но как при жизни, так и в посмертии шовинисты разных оттенков постоянно преследовали Марра, подвергая сомнению его концепции. В значительной степени именно это послужило скрытным толчком и для начала партийно-государственной лингвистической дискуссии 1950 года. При этом она была отягощена и целым рядом других политико-идеологических обстоятельств.
В своем архиве Марр сохранил печатные материалы разных лет, в которых его обвиняли в предательстве национальных интересов, в подкупе «противной» стороной, в злостном сокрытии или искажении исторических фактов и источников. Особенно сильные атаки начались с 1909 года, после того как Марр провел серию успешных археологических и этнографических исследований, стал членом Академии наук и вполне сформулировал первый вариант своей яфетической теории, согласно которой древнеармянский и древнегрузинский языки имели семитические корни. Как считал Марр, армянский язык восходит к языкам семитских народов Урарту, грузинский к семитическим языкам Передней Азии. Затем они «разошлись», и армянский язык с приходом арийских племен получил наслоение (произошло «скрещение») индоевропейских языковых элементов, а грузинский продолжал развиваться путем синтеза картвельских и близких к нему наречий в русле семитических языков. Тем не менее оба народа всегда жили в теснейшем, взаимопроникающем единстве, которое станет очевидным. «После того как понятие наше о национальном характере грузин, в связи с первоначальным родством их с армянами, получит научное определение, – писал Марр в одном из своих конспектов, – и вместе с тем самобытность тех или иных явлений грузинской умственной и иной жизни не будет лишь пустой парадной фразой, ласкающей известное настроение» {65} . Марр утверждал, что и грузинская письменность ведет свое происхождение от древнеармянской, что первый перевод Библии на грузинский язык был сделан с армянской, что долгое время Армянская и Грузинская церкви были едины. Современная лингвистика отрицает многое из того, на чем настаивал Марр в рамках своей яфетической теории, но археология и история культуры многое подтверждают.
