Чарльз Верлинден - Покорители Америки. Колумб. Кортес
11 июня на двух маленьких каравеллах он подошел к Кадису. Они вывесили все имеющиеся флаги. На берег сошли с исхудавшими, желтыми или зелеными лицами. Они внушали страх…
И не по одной только причине. В Испании уже знали, что многие из тех, кто вернулся домой из «Индий», болели страшной болезнью, поражены были ткани и даже кости. Лишь в 1530 году гуманист Джироламо Фракасторо упомянул о ней в одном из своих стихотворений, которое называлось «Сифилис».
У индейцев с давних времен сифилис проявлялся эндемически, не представляя собой особой опасности. Больные лечили себя сами смолой гуайявы. В Европе эта болезнь была впервые зарегистрирована в 1493 году. Генуэзский летописец Бартоломео Сенарега утверждал, что она занесена из Андалусии, куда попала из Эфиопии. Но здесь возможно и смешение с американской «Индией». В 1497 году были отмечены некоторые случаи в Англии, в 1499 году — в России и Индии, за что, без сомнения, полную ответственность должен нести Васко да Гама. Такие же случаи были в 1512 году в Японии.
По всей видимости, были здоровы не все индейцы, сопровождавшие Колумба после первого плавания. К тому же они ездили по всей Испании. Один туземец, оставшийся при дворе в Барселоне, пользовался большим уважением. Известно, что он вел себя как господин, тогда как многие господа из высшего общества Испании или других стран не могли служить образцом добродетели. Как мы уже знаем, во время второго пребывания в «Индии» испанцы очень недостойно вели себя в Изабелле по отношению к местным женщинам. Может быть, именно они, а не участники первого плавания, были первыми белыми, которые завезли это зло в Европу. Ведь оставшиеся в Навидаде и, возможно, тоже болевшие сифилисом, не вернулись. С другой стороны, в своем дневнике первого плавания Колумб ясно пишет, что на обратном пути вся команда находилась в полном здравии.
Ритуальный столб
Все это не совсем ясно, а в данном случае и не так уж важно. Болезнь была. Это была страшная месть Нового Света Старому. К счастью, Колумб не имел никакого представления о том, что несет за это ответственность.
ТРЕТЬЕ ПЛАВАНИЕ
В Кадисе Колумб надел коричневую монашескую рясу францисканца и не снимал ее, пока находился в Испании. Казалось, что полностью исчезло то высокомерие, которое несколько раз проявлялось в нем после триумфального возвращения. Или он хотел помириться с небесами, чтобы ему снова вернули его счастливую звезду?
Приют он нашел у Андреса Бернальдеса, священника из Лос-Паласиоса и историографа Католических королей. Редко он покидал свой дом. Его гостеприимный хозяин был его единственным другом, которому он доверял дневник своего второго плавания.
Через месяц после прибытия он получил письмо от королевской четы, выразившей готовность принять его при дворе. В сопровождении брата Каонабоса, как окрестили дона Диего, он отправился в путь, взяв с собой в подарок попугаев и золото. Дон Диего нес золотое ожерелье, весившее шестьсот «castellanos»[10]. Кроме этого у него были короны из перьев, маски с драгоценными камнями и глазницами, окаймленными золотом. Все это привлекало любопытных и удовлетворяло жадных, которых всегда и везде хватало.
Король и королева приняли его с почетом, но среди придворных он едва ли мог найти друзей. Колумб сразу же изложил планы третьего плавания. Но кораблей ему пришлось ждать два года. Для него их не было, тогда как 130 кораблей сопровождали Хуану Безумную на ее бургундскую свадьбу во Фландрию. Такая же армада привезла в Испанию Маргариту Австрийскую, невесту дона Хуана. Колумб, по-прежнему интересовавшийся навигационными вычислениями, рискнул предсказать день прибытия Маргариты. Дата точно совпала. Этот случай намного больше способствовал проявлению новой королевской милости, чем все услуги, оказанные им до этого.
Права адмирала были подтверждены заново, а материальные выгоды значительно расширены. Но, во всяком случае, ему пообещали не так уж много. Прежде всего речь шла о том, чтобы поддержать в «Индиях» основанные там колонии, так как их нельзя было бросить на произвол судьбы. Не посылая туда миссионеров, можно было навлечь на себя громы небесные. Католические короли уже заметно постарели и все чаще думали о смерти.
Подобрать команду было намного труднее, чем перед вторым плаванием. Чтобы пополнить команду, нужно было даже пообещать преступникам освободить их от штрафа. Но все же еретиков, убийц и развратников не брали. Потребовалось целых четыре месяца, чтобы добыть корабли, и все из-за того, что Фонсека, ставший теперь епископом Бадахоса, чинил на их пути всевозможные препятствия. Наконец в их распоряжение были предоставлены шесть кораблей — пять каравелл и адмиральский корабль, «нао» в сто тонн.
Маска колдуна
Прежде чем покинуть Европу в третий раз, Колумб привел в порядок все свои семейные дела. С разрешения властей он возвысил до майората все свои, хотя и незначительные, владения и привилегии. Все это должно было перейти к его законному сыну Диего, а в случае, если тот умрет раньше отца, — к его незаконнорожденному сыну Фердинанду. Бартоломео и Диего, братья адмирала, шли в завещании за его сыновьями. Наследник всего майората по праву должен быть адмиралом океана. Колумб не забыл, что был генуэзцем. Его наследник должен был вложить капитал в банк ди Сан-Джоржио в его родном городе, «чтобы сократить налоги его сограждан». Он должен был также содержать дом, в котором бы жил кто-либо из генуэзских членов их семьи. Беатрис, мать Фердинанда, была уже ранее упомянута в его завещании.
30 мая маленькая флотилия покинула, наконец, Гвадалквивир. Здоровье Колумба оставляло желать много лучшего, но он был рад, что снова в море, вдали от придворных интриг, министров и даже поставщиков флотилии.
7 июня он был уже в Порту-Санту, в районе островов Мадейра, где его тесть был губернатором, где жила Фелипа… Как давно все это было! Как будто совсем в другом мире. На сорок миль, отделявших его от Мадейры, нужно было три дня. Там он задержался на шесть дней среди людей, знавших его в прежние годы, когда тщеславие еще не захватило его и не ввергло в пучину всех этих мучений. Там ему никто не завидовал. Ему хорошо было среди этих дружелюбно настроенных, хотя и чужих людей.
Взяв на борт воду и дрова, он направился на Гомеру (Канарские острова), до нее нужно было пройти двести девяносто миль. Как и во время второго плавания, оттуда он послал три корабля на Доминику. Затем они должны были взять курс на Санто-Доминго, в новый город на побережье Гаити. Его он еще не знал. Там должен был находиться Бартоломео. Но они сбились с пути и прибыли лишь после него…
