Дмитрий Медведев - Эффективный Черчилль
«Если на четырнадцатый день после начала операции на берегу будет находиться 700 тысяч человек, если будет завоевано господство в воздухе, если враг будет порядком сбит с толку и если мы будем иметь минимум четыре работоспособных порта, это будет означать, что мы хорошо взялись за дело».
Завершая свой стратегический план, он конспективно намечает дальнейшие шаги:
«После того как фаза внезапного ожесточенного удара, осуществляемого, несмотря ни на какие потери, будет закончена, дальнейшая кампания должна развиваться обычными общепринятыми путями в смысле организации и снабжения. Тогда это станет вопросом подкреплений и согласованного движения. Развернутся фронты, и станет возможно упорядоченное продвижение»[125].
Приведенный пример наглядно демонстрирует основные составляющие стратегического плана:
1) структуризация целей по степени очередности и
2) комплекс мер для их последовательного достижения. Или, как отмечал сам Черчилль: «Сначала нам следует определиться, чего мы хотим, а затем выработать средства и условия, необходимые для того, чтобы этого добиться».
Прежде чем приступить к дальнейшему описанию процесса стратегического планирования и тем урокам, которые можно извлечь из управленческой деятельности Уинстона Черчилля, попытаемся сначала ответить на вопрос: каким стратегом был британский политик?
ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Сначала нам следует определиться, чего мы хотим, а затем выработать средства и условия, необходимые для того, чтобы этого добиться».
Этот вопрос не дает покоя историкам уже на протяжении добрых семи десятилетий. С одной стороны, исследователи жизни великого британца сходятся в том, что Черчилль в искусстве стратегического планирования обладал огромным опытом. Он с увлечением изучал эту дисциплину в Королевском военном колледже Сандхерсте[126], а затем и на собственном опыте, участвуя в колониальных войнах на северо-западной границе Индии, в Судане и в Англо-бурской войне.
С началом политической деятельности он продолжал развиваться в этом направлении. После окончания Первой мировой войны на страницах своего монументального труда «Мировой кризис» Черчилль кропотливо изложил все основные вехи военного конфликта. В 1930-е годы, находясь в отставке, он не менее дотошно проштудировал полководческое искусство своего дальнего предка, генерал-капитана Джона Черчилля, первого герцога Мальборо. «Как бы там ни было, но хорошая стратегия даже в случае провала часто приносит свои компенсации», — подытожил политик, проанализировав многочисленные битвы[127].
Но у этой медали есть и оборотная сторона. Несмотря на отменную теоретическую подготовку и боевой опыт, Черчилль никогда не командовал подразделениями больше батальона. Как верно заметил профессор Дэвид Рейнольдс: «Уинстон знал, что такое битва. Другое дело современная война — крупномасштабная, мобильная, с поглощающими огромные ресурсы операциями, с развертыванием сложных формирований и применением разных родов войск»[128].
В полномасштабных военных операциях с одновременным использованием артиллерии, пехоты, бронетанковых войск и тактической авиации Черчилль никогда не участвовал. Для него война — это в первую очередь столкновение личностей, характеров, настроя и решимости. В 1916 году, сидя в окопах Первой мировой во Фландрии, он писал свое супруге Клементине:
«Война — это действие, энергия и риск»[129].
Своего отношения к войне он не изменил и спустя тридцать с лишним лет. По его же собственному признанию, сделанному в июле 1948 года, «воевать — это значит бороться, грызть и рвать. И только так более слабый может выцарапать себе победу. А маневры — это лишь украшения, приемлемые, только когда они заканчиваются успехом. Борьба и сражение — вот ключ к победе!»[130].
Нельзя принижать и значение личного фактора. По словам директора французского Института современной истории Франсуа Бедариды, «по мере открытия американских и британских архивов цвета палитры в портрете Черчилля заметно изменились и разнообразились. Изображение эпического героя в радужных тонах уступило место более контрастной, светотеневой картине, гораздо больше соответствовавшей исторической реальности. Тогда стало ясно, что Черчилль, несмотря на его величайшие заслуги, был человеком с большими недостатками. В силу своей импульсивности он нередко принимал неверные решения, наспех составлял планы и химерические прожекты. Черчилль был порывистым человеком, одержимым навязчивыми идеями»[131].
Близкий соратник Черчилля Энтони Иден, впоследствии сменивший его и на посту лидера партии и на посту премьер-министра, жаловался своему секретарю Оливеру Харви:
«Уинстон замечательно одарен для национального лидера, но его влияние губительно, едва речь заходит о составлении планов»[132].
А президент США Франклин Д. Рузвельт, характеризуя британского премьера, говорил:
«У Уинстона в голове за день рождается сотня идей, из которых лишь три или четыре действительно стоящие».
При этом злые языки добавляли: «К сожалению, он сам не знает какие именно!»[133].
Методы Черчилля вызывали удивление и у профессиональных штабистов. Начальник имперского Генерального штаба фельдмаршал Алан Брук вспоминает такой эпизод:
«Во время планирования атаки на Суматру Уинстон неожиданно сказал нам, что он обнаружил новый остров к северо-западу от Суматры, остров Сималур. По его мнению, захват этого острова отвечает нашим требованиям не меньше, чем захват верхней части Суматры, но требует меньше ресурсов. Однако, проконсультировавшись с Порталом[134], Черчилль обнаружил, что военно-воздушные силы не смогут закрепиться на острове. Затем Уинстон обратился к Каннингхему[135]. По его мнению, в связи с господством японского флота в районе Сингапура захват Сималура закончится для флота Его Величества самым настоящим фиаско. Слушая эти обсуждения, я думал, где я оказался? Что это — Страна Чудес с Алисой или обычный сумасшедший дом»[136].
И тем не менее, несмотря на все эти критические отзывы, каждый подопечный Черчилля считал работу с ним за честь. Адмирал Эндрю Каннингхем следующим образом отзывался о британском премьере:
«Мы не всегда сходились во взглядах и время от времени между нами возникали разногласия и споры. Но никогда ни на одно мгновение меня не покидало глубочайшее восхищение и уважение этим выдающимся, бесстрашным англичанином, который благодаря своей энергии, упорству и исключительной силе характера вел Британию и ее народ через самые жуткие опасности, с которыми она когда-либо сталкивалась»[137].
