Халил Мусаев - Три буквы на моем заборе. КВН
Мои взаимоотношения с двором начались с куриного яйца. Одним прекрасным сентябрьским утром, умытый и расчесанный, я вышел из подъезда с тяжелым портфелем в руках и направился в родной третий «в» класс. Не успел я сделать и десяти шагов, как в меня откуда-то сверху врезалось яйцо. Ударившись о мою «светлую» голову, оно приятным холодком растеклось по моей спине. Вместе с этим яйцом по мне растекались злость и обида на весь мир. Я развернулся и пошел домой жаловаться маме на свою нелегкую судьбу. Как показало проведенное расследование, это посягательство на мою жизнь организовал и совершил Мага Алиев по прозвищу Мамучка. Вместе с ним в преступлении участвовали Дракон и Гусик-Главшпан. Во всех последующих дворовых событиях я уже участвовал не как потерпевший, а как соучастник.
ул. Гагарина. Начало 70-х гг.
С началом смутных девяностых я уже имел доступ к иве, принимал активное участие в жизни нашего двора и имел устойчивое положение «путевого пацана». Как-то летним вечером я, Рустам-Филя, Булач, Игорь Ченцов, или просто Ченц, обратили внимание на незнакомую фуру, припаркованную в нашем дворе. Ночная разведка показала, что фура загружена тарой с махачкалинским пивом. Не откладывая дело в долгий ящик, мы эту фуру слегка разгрузили. Ящиков на двадцать-тридцать. Утром хозяин фуры, обнаружив недостачу пива, провел среди местной молодежи небольшую лекцию на тему «разве так можно, ребята», но возмущался он недолго, и в поисках виновников особо не усердствовал. Как выяснилось позже, он это пиво и сам с завода «скомуниздил», потому и шум особо поднимать не стал. А у нас началась пивная неделя. Конечно, эта история с пивом слегка подмачивает мою репутацию «заслуженного работника культуры», но в самом начале книги я обещал рассказать о жизни своей максимально правдиво. Так что слово свое я держу. Надеюсь, мне зачтется!
Упомянув в истории с пивом Ченца, не могу не написать несколько предложений о его легендарном дедушке. Участник войны дядя Володя, как называли его во дворе, был большим любителем рыбалки, выпить и поговорить с молодежью. Мужик он был очень крепкий – стальные рыболовные крючки гнул двумя пальцами с необычайной легкостью. В молодости, говорят, мог один надавать по шапке двоим, а то и троим обидчикам. Выйдя на пенсию, дядя Володя практически ежедневно в любое время года пешком ходил к морю на рыбалку. В его исполнении рыбалка была практически искусством. Он никогда не делал лишних движений, все его действия были доведены до автоматизма и отличались большой продуктивностью. Мы долго не могли понять, где он берет своих знаменитых красных червей, пока однажды Гусейн его не выследил.
– Заметил я, дядя Володя что-то в подвал зачастил, – рассказывал Гусик. – Стал я за ним следить. И вот когда он в очередной раз оттуда вышел с какой-то банкой, я за дверь пробрался. Смотрю, в подвале валяется старое одеяло, я его поднял, а под ним куча всяких объедков. Отодвинул я этот мусор аккуратно – вижу целая гора червей. И все отборные, жирные. Мы, чтобы одного дохлого червяка поймать, полгектара земли вскапываем, а тут такой клад! Ну, я этих червей всех и национализировал.
Дядя Володя, конечно, на дворовых пацанов обиделся. Два года он этих червей откармливал, а тут какой-то оболтус их всех унес в неизвестном направлении. Нет чтобы взять сколько нужно, а остальных оставить на развод. Так нет же, всех подчистую выгреб, сокрушался он. Но обижался он недолго. Добрый был старик. Через неделю Гусик с ним опять на рыбалку отправился.
Два года назад наш дядя Володя умер. Светлая ему память. А всего за год до своей смерти встречает он как-то во дворе Рустама-Филю и тащит его к себе домой. Филя долго сопротивлялся, потому как знал, чем обычно заканчиваются посиделки у дяди Володи. Но в этот раз соскочить с крючка ветерана Филе не удалось.
– У меня самогончик есть домашний, пойдем, Рустам, посидим полчасика.
Посидели. Часов шесть. После второго литрового бутыля Рустам понимал, что встать со стула он уже не сможет. Ноги не слушаются. Но когда Дядя Володя спросил: «Потянешь, еще бутылочку?», Филя, чтобы не опозорить молодое поколение, гордо ответил: «Конечно!» – и, икнув, заснул прямо за столом.
И сейчас, собираясь нашей дружной компанией на том месте, где когда-то росла легендарная ивушка, вспоминаем мы наши веселые дворовые посиделки. Одна такая состоялась 17 февраля 1998 года. Дату я запомнил потому, что повод был грандиозный. У меня родился сын. Празднование проходило в моей квартире, которая находилась на одной лестничной клетке с квартирой моих родителей. Поздравить меня пришел весь двор, причем не только наш. Представители соседних дворов также были среди почетных гостей. Когда празднование достигло своего апогея, было уже часа четыре утра. И тут Шамиль-Чурек вспомнил, что мы не выпили за Рустама-Филю, который в это время отдавал долг Родине в пограничных войсках молодой Российской армии. Сказав несколько теплых, задушевных слов о солдате и опрокинув очередные 50 граммов водки, Рустам-Пятак предложил написать Филе письмо в часть. Прежде, чем я процитирую несколько выдержек из этого исторического документа, нужно рассказать, как Филя уходил служить.
Когда пришла повестка, Рустам-Филя, как и положено, устроил грандиозные проводы. Провожали мы его всем двором дня три. Естественно, не вставая из за стола. Но в указанный в повестке день Филю почему-то не забрали. Прошла неделя. Может быть, дней десять. Филя идет в военкомат, там ему говорят: «Завтра!» Филя устраивает нам на радость еще одни проводы. На следующий день Филю опять в армию не взяли! Проходит еще полмесяца, о нем наконец-то вспоминают и вручают новую повестку! Вечером Филя опять собирает народ. Опять проводы, водка, тосты, закуска. Утром Филя идет на призывной пункт. Но тамошний начальник говорит ему:
– Приходи-ка ты, призывник, через недельку.
Филя со слезами на глазах умоляет забрать его прямо сейчас, поскольку новых проводов филина печень просто не выдержит. Но человек в погонах в Филину ситуацию не вник, и ему опять пришлось возвращаться домой. Тогда он тихо собрал свои вещи и, озираясь по сторонам, ушел из отчего дома. Три недели жил он у одной своей знакомой, пока, наконец, его не забрали служить в пограничные войска где-то на Украине. Все это время наш двор переживал за Филю: как он там проходит курс молодого бойца? А этот негодяй сидит в теплой квартире на соседней улице и пьет горячий чай с бубликами! Когда мы узнали об этом позорном факте, мы, конечно, выразили свое негодование. Заочно. Постановив, что, когда он дембельнется, мы выпьем водки в два раза больше, чем на трех проводах, вместе взятых.
