Джон Эш - Византийское путешествие
Из Изника в Бурсу
Дорога в Бурсу проходит по южному берегу озера Асканиа. Горы здесь круто спускаются к воде, деревни гнездятся на склонах холмов. Возле озера толпы людей, пользуясь первыми сухими деньками после целого месяца непрестанных дождей, стирают ковры и килимы. Озеро остается позади, дорога идет вниз, в порт Гемлик, расположенный на берегу одноименного залива. Гемлик отвратителен; привлекателен только залив, окруженный рядами жилых зданий, которые напоминают недостроенные укрепления. А ведь некогда этот город был древним Киосом, из которого Алексей Комнин волоком доставил свои корабли в озеро.
Миновав находившийся к западу от Гемлика невысокий перевал, мы спустились в плодородную равнину перед Бурсой, столицей первых османских султанов. Рекламные щиты мелькали по обеим сторонам дороги: можно было бы подумать, что мы въезжаем в какой-то американский городок, если бы не сверкающий белый объект впереди, который я принял сначала за огромное облако. Вскоре стало ясно, что это залитые солнцем снега вифинского Олимпа. Турки с характерной для них прямотой называют его Улудаг – Огромная гора, что при высоте почти в две с половиной тысячи метров вполне соответствует действительности. Снегом с этой горы охлаждали напитки при императорском дворе; она же была крупным центром монашества, на два века опередив Афон. Сюда Роман Лакапин прислал список своих грехов, сюда совершали паломничества другие благочестивые императоры. Сейчас снег Олимпа сверкал на солнце. То, что изливалось дождем в Стамбуле, радовало нас в Бурсе, несмотря на чудовищную грязь автовокзала, где мы наконец-то покинули долмуш.
Бурса теперь, увы, не такая приветливая, какой я запомнил ее двадцать лет тому назад. Центр Старого города рассечен надвое четырехрядной автострадой, и теперь автомобили завывают буквально позади Большой мечети, выстроенной по приказу Баязида I. Пересечь автостраду можно лишь через подземный переход. Хуже того, благородный Зеленый мавзолей, место упокоения милосердного султана Мехмеда I, буквально подкопан дорожным туннелем, зияющим в горе с обеих сторон здания. Конечно, наивно было бы ожидать, что центр развивающегося города застынет неподвижно, словно в капле янтаря, и тем не менее, я был удручен. Если какой-нибудь город и нуждается в защите от разрушительного воздействия автомобилей, то это, конечно, Бурса, запомнившаяся мне причудливыми деревянными домами, платанами, розами и бурными ручьями. Возможно, мои обличения турецкого вандализма чрезмерны. Проведя день в прогулках по городу, я усомнился в точности своих воспоминаний: многое оказалось другим, куда-то отдалилось, уменьшилось в размерах, утратило цвет, что, безусловно, нельзя списать на одну только модернизацию.
От византийской Прусы в этом городе осталось совсем мало, тут дело обстояло так же, как и двадцать лет тому назад. Несколько колонн, использованных в вестибюле Зеленой мечети, чуть больше в мавзолее Мурада II. В мавзолее Османа, основателя Османской империи, от стоявшей на этом месте церкви сохранился красивый наборный мраморный пол. Разрушенные крепостные стены также относятся к византийскому периоду. Совсем немного для тысячелетней истории, и все же Пруса играла тогда определенную роль: время от времени сюда прибывал императорский двор. Горный воздух, буйная растительность и горячие источники делали этот городок идеальным местом для отдыха от тягот войны и власти.
Фонтаны
Византийская Пруса большей частью располагалась в пределах стен крепости Хизар, хотя какие-то поселения наверняка были и в западных пригородах, где находятся горячие источники. Лишь когда Орхан в 1326 году после десятилетней осады захватил город и сделал его своей столицей, к востоку от Хизара были немедленно сооружены мечети, ханы (постоялые дворы) и базар. Столицу вскоре перенесли в Адрианополь (современный Эдирне), но в ранние времена султаны относились к Бурсе с исключительным почтением. Они завещали хоронить себя здесь; великолепные мечети и мавзолеи возводились в обширной местности вдоль обрывистых склонов горы Олимп. Ко времени постройки комплекса Коза-Хан в 1451 году Бурса была самым красивым городом западной Азии. Коза-Хан по своему изяществу и гармоничности ничуть не уступает зданиям, возведенным в ренессансной Италии. В центре широкого, обсаженного деревьями и окруженного просторными двухэтажными аркадами двора стоит восьмигранный павильон, на верхнем этаже которого расположена миниатюрная мечеть. К ней ведет изящная лестница, внизу скрывается фонтан с большим бассейном восьмигранной формы, придающим умиротворенность всему зданию.
Бурса всегда славилась фонтанами, не так давно были предприняты попытки возобновить эти традиции. Наиболее примечательно в этом отношении строительство огромного фонтана в Коза-парке, к югу от Коза-Хана. Множество водяных струй вздымается, крутится и вовсю молотит по загадочному бетонному монолиту в центре вспененного водоема. Это сооружение впечатляет как достижение гидравлической инженерии, но оно на редкость уродливо, да и сам Коза-парк представляет собой лишенную растительности площадь, как видно раскинувшуюся здесь только для того, чтобы путешественник побыстрее отправился искать убежище под двадцатью куполами примыкающей с запада Великой мечети.
По преданию, эти двадцать куполов возникли во исполнение обета выдающегося султана Баязида Ильдирима, или Баязида Молниеносного, прозванного так за быстроту и решительность, с которыми он сокрушал врагов. В 1396 году Баязид противостоял отборной армии из ста тысяч крестоносцев, захватившей его балканские земли. Султан поклялся, что выстроит двадцать мечетей, если Аллах дарует ему победу. С поразительной легкостью победив крестоносцев в сражении при Никополе, он, однако, слегка видоизменил клятву – построить двадцать мечетей было не под силу даже тому, кто называл себя «повелителем вселенной и султаном Рима». Архитектор предложил компромиссное решение. Великая мечеть в Бурсе – одно из действительно величайших сооружений, когда-либо построенных турками. Куполов в ней больше, чем в любой другой мечети на землях султана, а их количество свидетельствует о выполнении Баязидом клятвы. Аллах был прославлен, хотя историков архитектуры результат не устроил: они находят мечеть неудачной и сожалеют о том, что поддерживающие купола двенадцать колонн не позволяют воспринимать внутреннее пространство как единое целое. Возможно, так оно и есть, специалистам видней; однако простого человека, решившего провести немного времени под сводами мечети Баязида, это сооружение впечатляет.
