Гарольд Лэмб - Карл Великий. Основатель империи Каролингов
Затем Изамбард, сын Уорина, догнал зверя и пронзил его до самого сердца своим копьем между плечом и горлом. Слуги приволокли все еще теплое тело зверя к ногам великого короля.
Казалось, Карл не обратил никакого внимания на добычу, отдав зверя своим товарищам, а затем отправился домой. Там он показал свои разорванные обмотки королеве и спросил: «Какой награды заслуживает мужчина, уложивший того зверя, который сотворил такое со мной?» На это Хильдегарда ответила: «Он заслуживает высочайшей награды». Потом король велел принести рога зубра как доказательство его слов, и королева вздохнула и прижала руки к груди».
Из-за того что Хильдегарда так опасалась за его жизнь, Арнульфинг, недолюбливавший Изамбарда, наградил молодого дворянина фунтом серебра за его поступок и дружески обнял его.
Карл абсолютно не опасался за здоровье своего тела и после Вероны совершенно не боялся козней своих врагов. Другой страх все сильней одолевал его мозг. Этот страх был ему знаком еще с детства в кругу любящей семьи; будучи старшим сыном и находясь в тени стареющего Пипина, он на какое-то время позабыл о своем страхе.
Но теперь, когда он оставался в одиночестве, если не считать легкомысленной Хильдегарды, этот страх начинал одолевать его независимо оттого, находился он в седле или на троне. Этот страх или ужас появлялся повсюду на родине короля как танец смерти, и только он один его чувствовал. И этот ужас постоянно предупреждал Карла о тех бедствиях, которые могут грозить его народу.
На рынке в Ингельхейме он повстречал хитрого полдука – продавца чудес – толстяка, одетого в рясу с капюшоном и рубашку из овечьей шерсти, предлагавшего за несколько пенсов средства из винограда для лечения водянки, черной рвоты и слепоты.
У Карла была привычка странствовать в одиночку. Он надевал на себя куртку из фризийской шерсти, и очень часто случалось, что его не принимали за короля. Как-то раз во время своих странствий Карл набрел на толпу из деревни, собравшуюся поглазеть на деревянный крест, предназначенный для распятия. Находившиеся там семьи вместе с детьми глазели на шваба, обвиненного в воровстве. Священники лили кипяток из котелка в бочонок, по высоте доходивший швабу до пояса. Потом они уронили в бочонок маленький булыжник и закатали рукав на правой руке обвиняемому, согласившемуся пройти испытание божьей милостью кипятком.
Когда толпа сгрудилась плотнее, чтобы разглядеть, сумеет ли шваб доказать свою невиновность, вытащив камень из кипятка, Карл протиснулся к бочонку. Если бы шваб потерпел неудачу с камнем, ему бы отсекли руку топором, и все желающие глазели бы на это. Карл, обладавший острым зрением, сразу заметил, что шваб не потел от волнения. Мужчина ждал, пока священник прочтет свою неразборчивую латынь, а потом вытянул вперед свою руку. Закричав, словно от боли, он вскинул руку, которую остриженный священник поймал и выхватил из нее камень.
– Невиновен! – крикнул священник.
Толпа взорвалась от удивления, а Карл нагнулся над бочонком, внимательно разглядывая лежавший на дне камень. Разгневанный этой насмешкой над судом, Карл схватил шваба и священника за шеи и окунул их в кипящую воду. С дикими криками они вырвались от него, а толпа, раскрыв рот, смотрела во все глаза.
И потом вновь король обнаружил свободных франков, трудившихся на церковной земле и добывавших скудный урожай ячменя. Несмотря на то что эти франки были рождены свободными людьми и имели право носить оружие, они избрали себе жребий пахать землю, выращивать урожай, кормить себя и уклоняться от более суровых обязанностей.
В этих людях он чувствовал угасание их древней тевтонской гордости; они предавались пьянству, неуклонно приближая тем самым свою смерть.
В час вечерней молитвы Карл спешился у придорожной церкви Сен-Реми, чтобы прочесть магнификат (величание Богородицы). Его спутники ожидали снаружи и прогуливались, разминая затекшие ноги и руки. Крыша провисала над темным алтарем, где шептались двое мужчин – по всей видимости, свободный землевладелец исповедовался дьякону, у которого ряса была натянута поверх охотничьих штанов. Пол был загажен испражнениями животных. Все это Арнульфинг воспринимал как само собой разумеющееся, но, произнося свою молитву, он слышал размеренный звон серебряных монет и считающий голос:
– …четыре, за девушку пастуха, пять, за взвешенное дважды сало, шесть, за эту маленькую шутку над слабоумным мальчиком… – Исповедовавшийся снизил голос до слабого шепота и резко закончил: – Клянусь святыми мощами Реми, у меня только семь пенсов.
Карлу пришло в голову, что слову свободного франка больше не верят, если он при этом не клянется известными святынями. Потом он понял, что этот каявшийся грешник платил свои деньги во искупление собственных грехов. Многие верили, что слова пророка Даниила «Искупайте свои грехи пожертвованиями» означают, что надо платить деньги.
Да и откуда их неповоротливым мозгам понять значение этих слов? Священники, которые должны их наставлять, зачастую не умели даже читать.
Прожив некоторое время во дворце в Павии и послушав мудрого Адриана, Карл осознал собственное невежество и пьянство своего народа, жившего в плетеных и мазаных хижинах и бревенчатых церквях. На какое-то мгновение при виде чудес просторных римских церквей у короля поднялось настроение, словно после глотка доброго вина. Он искренне поверил, что приобщился к чудодейственной силе. Но у себя на родине это чувство растаяло без следа. Он привез с собой святые реликвии. Но отличались ли они в этом диком лесу от других кусочков дерева в местных храмах? Могли ли они сотворить чудо среди франков?
Карл как раз размышлял над этим, когда встретился и побеседовал со Штурмом. Проезжая дорогой по правому берегу Рейна среди пограничных поселений, он обнаружил Штурма в еловом лесу. Тот рубил лапник для устройства засеки против отбившихся от стад зверей. Старый Штурм – ученик Бонифация и аббата Фульды в Саксонских холмах – по-прежнему путешествовал по стране пешком, как и в молодые годы, когда был миссионером. Даже узнав короля Карла, рослый аббат продолжал размахивать ножом и переплетать ветки. Не поблагодарив, он присел у костра, который развели спутники короля, и разделил с Карлом ужин, состоявший из мяса, хлеба и меда. Без комментариев Штурм выслушал жалобы короля на праздность, обжорство и расстройство в умах среди франков. И когда Карл ожидал его ответа, старый аббат очнулся от своих размышлений и сказал странную вещь:
– Сын мой, отошли своих охотников, слуг и охрану. Посиди у огня и сотвори свою вечернюю молитву.
– Мою молитву?
– Твою.
