Эммануэль Д'Астье - Боги и люди (1943-1944)
Принимая во внимание вышесказанное, он оставляет на усмотрение верховного командования вопрос о помощи, которую следует предоставить маки. Тем не менее он все же не отказывается от своих прежних обещаний, считая, что программа на март уже не подлежит никаким изменениям.
Итак, помощь в апреле и в последующие месяцы зависит скорее от Верховного главнокомандующего, чем от Вашего именитого собеседника. Мнение же Верховного главнокомандующего предположительно следующее:
1. Желательно усилить постоянные удары по коммуникациям противника.
2. Желательно всячески мешать переброске тактического резерва противника в момент высадки.
3. Желательны согласованные действия всех партизанских отрядов в нужный момент.
Англичане полагают, что в связи с параграфами 1 и 2 дальнейшее вооружение партизанских отрядов весьма полезно".
Лишь значительно позже я понял внезапный и мимолетный интерес, проявленный Черчиллем к маки Южной зоны.
В декабре 1943 года, за несколько недель до наших переговоров в Марракеше, состоялось Тегеранское совещание.
На этом совещании Черчилль обязался провести весной или летом на французской стороне Ламанша операцию, названную "Оверлорд". Кроме того, было высказано мнение о желательности вспомогательной операции на юге Франции или в Адриатическом заливе, которая будет предшествовать операции "Оверлорд". В конце концов, как об этом пишет Черчилль в своей книге "Вся правда должна быть сказана", Рузвельт высказал следующие соображения: "Президент тогда заметил, что следует обратить сугубое внимание на хронологическую последовательность операций. Любая операция в восточном Средиземноморье отодвинет, по всей вероятности, "Оверлорд" на конец июня или июля. Лично он был против такой оттяжки, если можно ее избежать. Он предложил, чтобы эксперты изучили возможность нанести удар на юге Франции в период, предложенный Советским правительством, то есть до "Оверлорда", придерживаясь при этом основного принципа: указанная операция должна состояться в условленные сроки.
Москва ответила: опыт двух последних лет научил Советы, что большое наступление редко дает положительные результаты, если оно ведется только в одном направлении. Предпочтительно вести наступление по двум или нескольким направлениям. Противник, в таком случае, будет вынужден рассредоточить свои силы, и несколько атак, произведенных в непосредственной близости одна от другой, могут быть сконцентрированы в один удар, что увеличит силу наступления в целом. По ее мнению, эту тактику можно с успехом применить и в данном случае.
В принципе такая точка зрения не вызывала с моей стороны возражений".
X. Лондон, апрель 1944 года.
Лицевая сторона и изнанка
Лондонская зима близилась к концу. В свежем, чистом воздухе чувствовалось наступление весны. Я надеялся вскоре увидеть цветущую магнолию.
Уже давно лондонское небо было спокойным. Ни одно вражеское орудие не нарушило его покоя вплоть до июня. Только иногда ночью на пятнадцать минут небо оглашалось гулом: это раздавался голос "летающих крепостей", которые с севера отправлялись бомбардировать немецкие города. Единственным изменением в столичной жизни было увеличение американского экспедиционного корпуса. Американские штабы и различные службы разрастались и множились. В квартале Майфер они захватывали одну улицу за другой, и поздно ночью у дверей домов завязывались шумные, пьяные драки, раздавались взвизгивания проституток, затихавшие, как в американском фильме, при появлении военной полиции.
Близилось ожидаемое событие.
И каждый день новые признаки говорили об этом: участок побережья площадью в сто пятьдесят километров объявлялся запретной зоной, железнодорожнов сообщение вдруг становилось нерегулярным, упразднялась почтовая воздушная связь, временно отменялись некоторые дипломатические привилегии. Сообщение с Францией стало затруднительным. Многообразие новых задач усложняло работу, распыляло усилия. "Тактическая разведка" стала играть первостепенную роль, подготовлялись тылы, появилось новое оружие, которое способно будет поражать крупные соединения противника в случае нападения и применение которого становилось неизбежным.
Генерал Кёниг, которого де Голль назначил военным представителем на северном театре военных действий, прибыл в Лондон. Разведывательные службы, базировавшиеся в Лондоне, оказались в его подчинении. Он назначил начальниками штабов двух полковников: Пасси и де Шевинье, поведение которого по отношению к Сопротивлению обещало сгустить атмосферу и принести разочарование{23}. Поскольку сообщение было прервано, наша лондонская база оказалась отрезанной от Алжира, от Комитета действий во Франции. Алжирская база, теперь немного лучше снаряженная, должна была оказать помощь Южной зоне, однако Алжирский комитет, преобразованный во Временное правительство, не был уже в состоянии наблюдать за деятельностью Сопротивления в Северной зоне и контролировать ее.
Я убедился в том, о чем уже сообщалось в телеграмме Бориса: Черчилль не хочет больше вмешиваться в вопрос о помощи Сопротивлению, и вопрос этот подлежит теперь компетенции Эйзенхауэра. Премьер-министр больше не касался и политического вопроса, который я поднимал во время наших бесед и который ввиду стремления американцев навязать освобожденной Франции систему военной администрации с американскими кадрами, наподобие созданной ими в Италии, должен был привести к серьезному конфликту между британским правительством и Межсоюзным штабом, с одной стороны, и французским временным правительством - с другой.
2 апреля 1944 года я отправился в Чекере, традиционную резиденцию Рамбуйе премьер-министров, - в пятидесяти километрах от Лондона. Я намеревался провести там целый день.
Здесь собралась вся семья Черчилля и много приглашенных. Обстановка не благоприятствовала серьезным разговорам, приходилось смотреть, слушать и наслаждаться "сценой из личной жизни", которую решивший отдохнуть Черчилль разыгрывал с поистине шекспировским талантом. Это было торжественное представление гостям внука Уинстона. В сцене участвовали: всегда умиротворяющая и умиротворенная среди черчиллевских бурь и необузданности Клеманс Черчилль, таинственная и сдержанная Сарра Черчилль, скромная и нежная Мэри - самая юная из дочерей премьера. Я плохо помню завтрак и обед. Не люблю эти многолюдные трапезы, которые только такая искушенная хозяйка, как Клеманс Черчилль, могла спасти от натянутости и скуки. Черчилль сидел, уткнувшись в тарелку, и, казалось, никого не слушал, но вдруг неожиданно вторгался в чей-нибудь слащавый разговор, разражаясь каскадом отрывистых, как лай, слов.
