Анри Труайя - Грозные царицы
Между тем Петр узнал, что дорогой его сердцу Иван Долгорукий собирается жениться на юной Наталье Шереметевой. По правде говоря, он не видел ничего особенно плохого в том, чтобы уступить своего когдатошнего «любимчика» сопернице. Условились о том, что для подтверждения особо дружеских отношений, которые связывали между собой четырех молодых людей, надо будет отпраздновать их свадьбы в один день. И все-таки это весьма разумное решение не переставало волновать Петра. Впрочем, сейчас его разочаровывало и раздражало все: люди, вещи, события. Он постоянно чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, кому довериться. Незадолго до конца года Петр, без всякого предварительного извещения, нежданно-негаданно появился у Елизаветы, которой пренебрегал последние месяцы. И обнаружил, что тетка живет в плохих условиях, ей плохо служат, она лишена самого необходимого, тогда как она должна быть первой дамой империи. Петр пришел к ней, чтобы пожаловаться на свои горести, но она встретила племянника жалобами на свои. Елизавета обвинила Долгоруких в том, что они унижают ее, разоряют и, мало того, готовятся и по отношению к нему проявить свое господство, властвовать над царем, используя жену, которую сами же ему и навязали. Встревоженный сетованиями тетки, которую Петр всегда тайно любил, он воскликнул: «Это не моя вина! Меня не слушаются, но я скоро найду средство разбить свои оковы!»
Эти слова стали известны Долгоруким, и те начали бесконечные обсуждения того, как нанести ответный удар, чтобы он оказался действенным, но при этом не выйти за рамки почтительности. В то же самое время им пришлось заняться еще одной семейной проблемой, требующей безотлагательного решения: Иван Долгорукий поссорился с сестрой Катей из-за того, что после обручения она потеряла всякие представления о приличиях и стала требовать, чтобы ей отдали бриллианты покойной великой княгини Натальи, которые ей якобы пообещал царь. Подобная гнусная свара вокруг шкатулки с драгоценностями могла разозлить Петра в тот момент, когда больше всего нужно было усыпить его подозрительность. Но как урезонить, как заставить угомониться женщин, куда менее восприимчивых к мужской логике, чем к сверкающим камешкам царской сокровищницы?
6 января 1730 года, когда проходило традиционное Водосвятие на Неве, Петр явился на церемонию с опозданием и расположился за открытыми санями, в которых сидела Екатерина. Мороз был сильный, и звуки речи священника, равно как и пение хора, казались в ледяном воздухе какими-то ирреальными. Клубы пара, вылетавшие изо ртов певчих, закрывали их лица. Петр дрожал от холода, служба казалась ему бесконечной. Вернувшись домой, он почувствовал, что его лихорадит, и лег в постель. Все решили, что царь простудился. К 12 января ему стало лучше, но спустя еще пять дней лекари обнаружили у него признаки оспы. Когда стало известно, что царь заболел оспой, в те времена болезнью чаще всего смертельной, Долгорукие, охваченные паникой, собрались в Головинском дворце. Лица – вытянутые, на них отражался ужас от услышанного. Предчувствие катастрофы заставляло не успевшую еще официально породниться с царем семью искать средства избежать ее. Среди всеобщей растерянности Алексей Долгорукий объявил, что существует единственное решение проблемы в случае, если император скоро умрет: нужно немедленно короновать ту, кого он избрал себе в супруги: Екатерину, Катеньку. Но это предложение показалось князю Василию Владимировичу из ряда вон выходящим, и он запротестовал от имени всего семейства.
«– Ни я сам не хочу быть ее подданным, и никто из моих близких не хочет! Она еще не замужем за императором!
– Они обручены! – возразил Алексей.
– Это не одно и то же!»
Разгорелся спор. Князь Сергей Долгорукий предложил поднять гвардию, чтобы она поддержала притязания невесты царя. Обернувшись к генералу Василию Владимировичу Долгорукому, он закричал:
«Вы с Иваном командуете Преображенским полком. И можете заставить своих людей сделать все, что пожелаете!..
– Нас бы убили на месте!» – ответил генерал и покинул собрание.
После его ухода другой Долгорукий, князь Василий Лукич, член Верховного тайного совета, сидевший у камина, где пылал огонь, по собственной воле составил и стал записывать текст завещания, которое надо было подсунуть царю на подпись, пока тот еще в состоянии читать и подписывать официальные документы. Другие члены семьи сгрудились за его спиной и стали подсказывать кто слово, кто целую фразу, стараясь украсить этот текст. Когда дело было сделано, раздался голос кого-то из присутствовавших: а вдруг, спросил этот человек, неблагонадежные или злонамеренные лица усомнятся в подлинности завещания? Тут же третий Долгорукий, Иван, фаворит Петра, жених Натальи Шереметевой, пришел на помощь. Нужна подпись царя? Нет ничего проще! Вытащив из кармана какую-то бумажку, он показал ее родственникам.
«Вот почерк царя, – весело сказал он. – А вот мой. Даже вы не сможете отличить один от другого. И я умею подписываться, как Петр. Часто делал это развлечения ради!»
Свидетели были изумлены, но никто не выразил возмущения. Окунув перо в чернильницу, Иван внизу страницы с текстом завещания недрогнувшей рукой поставил подпись царя. Все, заглянув ему через плечо, пришли в восторг.
«Точно та же рука, что и у царя!» – воскликнули они.[33]
Затем мошенники обменялись уже наполовину успокоенными взглядами и обратились к Богу с молитвой о том, чтобы у них все-таки не появилось необходимости использовать эту фальшивую подпись.
Время от времени они посылали во дворец своих людей, чтобы узнать, как чувствует себя царь. Новости из Лефортова приходили все более тревожные. Петр скончался в ночь с 18 на 19 января 1730 года, спустя час после того, как пробило полночь, в возрасте четырнадцати лет и трех месяцев. Его царствование продолжалось чуть больше двух с половиной лет. 19 января, день его смерти, был именно тем днем, на который было за несколько недель до того назначено бракосочетание императора с Екатериной Долгорукой.
IV. Внезапное и удивительное пришествие Анны Иоанновны
Такая же неуверенность, какая охватила в свое время членов Верховного тайного совета[34] при известии о смерти Петра Великого, воцарилась среди собрания в первые часы, последовавшие за кончиной императора Петра II «Малого». Не было ни наследника мужского пола, ни подлинного завещания – так кем же следовало заменить усопшего, не спровоцировав при этом мятежа со стороны аристократии? В Лефортовский дворец съехались обычные представители знати – «генералитета» из окружения Голицыных, Головкиных, Долгоруких. Но никто пока еще не осмеливался высказать вслух своего суждения – словно бы все «распорядители», привлеченные к решению проблемы, чувствовали себя немножко виноватыми в трагическом повороте судьбы российской монархии, клонившейся к закату.
