Павел Мурузи - Александра Федоровна. Последняя русская императрица
Сколько раз государыня развивала эту тему перед Аликс! Но она старалась поскорее от нее улизнуть. Она совсем не хотела оскорбить этого спортивного вида молодого человека, который постоянно навязывался ей в провожатые на прогулках, запрещала делать комплименты, от которых ей становилось неловко.
С присущей ей тактичностью, которой королева Виктория постоянно восхищалась, молодая девушка противилась такому брачному союзу…
— Грэни, послушайте меня, если я выйду замуж за Эдди, то никак не смогу сделать его счастливым… Я не испытываю к нему ничего другого, кроме дружбы кузины.
Королева приходила в отчаяние от ее отказа. Она так писала своему зятю, оставшемуся в Дармштадте:
— Какое горе для всех нас, этот отказ Аликс от такой завидной партии. Она говорит, что, если ее заставят, она подчинится, но она никак не желает принести ему несчастье. Это несчастное дитя заставляет меня страдать, ибо я вижу, как она встревожена, как испытывает какой-то страх, но какой? Сие мне неизвестно. Вы, мой дорогой Людвиг, вы ее отец, так откройте тайну, выясните, что гложет ее сердечко. Она всегда была такой доверчивой со мной, но ее весьма прохладное отношение к этому супружескому проекту меня удивляет, но мне нравится сила ее характера. Она такая хорошая, моя внученька! Как это ни странно, но я горжусь ею. Какая у нее крепкая воля, как она умеет хранить верность. Как это ни печально, я могу лишь воскликнуть — браво! — а это уж совсем худо!
Аликс очень серьезно относилась к своему положению принцессы. Она посещала больницы, открывала школы, проводила под своим патронажем благотворительные акции.
Она сопровождала бабушку в ее поездке по шахтерским районам в Уэльсе. Она даже настояла на том, чтобы ей разрешили спуститься в шахту, и там побродила по лабиринту зловещих подземных галерей.
На придворных балах она вела себя гораздо менее искусственно, чем в Санкт-Петербурге. После отказа английскому принцу она чувствовала себя более уверенно. Теперь она уже не колебалась. Дорога была ясно очерчена перед ней. Все эти тщеславные торжества, праздники, костюмированные балы, все эти званые вечера с одними и теми же пустыми разговорами утомляли ее слух, мешали ей чувствовать человеческую естественность других, все эти показушные демонстрации, парады нарядов создавали у нее впечатление какого-то громадного театра, представления которого могли бы состояться и без нее.
Или Николай вскорости объявится, чтобы ответить на ее любовь, или она уединится, отойдет от мира сего… Она уже знала, знала на собственном опыте одинокой владелицы замка, что можно найти забвение в благотворительной деятельности, в других занятиях, не только в искусах власти и гордыни. Она посвятит себя религии, но в монахини не пострижется, если только избранник ее сердца не будет разделять те чувства, которые она испытывала к нему.
В костюме принцессы эпохи Возрождения, в бледно-зеленом бархатном платье, с великолепными изумрудами, украшавшими ее золотистые с медно-красным отливом волосы, появилась она на бале-маскараде, устроенном королевой в честь герцогини Текской.
Эдди просто пожирал ее глазами. Она выделила ему один вальс. Во время танца с ним, однако, не проронила ни единого слова.
А ее партнер ласково нашептывал ей на ухо:
— Дорогая кузина Аликс, отдайте мне предпочтение на следующем балу.
Она, сложив свой веер и прямо поглядев в глаза своего обожателя-кавалера, громко сказала:
— Следующего бала не будет. Этот танец был последним. Завтра я уезжаю в Россию…
И когда она произнесла это слово — Россия, лицо ее, казалось, озарилось,
— На другой край света? Ну что же, у русских есть свой шанс!
Она ему мило улыбнулась, после чего попрощалась с ним.
С какой слабой надеждой в сердце бегала она от одного чемодана к другому. Миссис Орчард не успевала разгребать горы белья, платьев, обуви и разных нужных женщине предметов туалета.
— К чему такая спешка, Ваше высочество? Опять в путь. Вы носитесь, словно ласточка по свету, словно ласточка. Ну, куда летим теперь?
— К великой княгине. К моей сестре! Она меня пригласила, но на сей раз не в столицу, а далеко от нее. В свое имение! В деревню. Наконец-то я увижу сельскую простоту. Какой счастливый случай…
* * *
Ильинское, довольно скромное имение по сравнению с ухоженными владениями императорской семьи и даже некоторых княжеских родов империи, раскинулось на девятистах гектарах земли, на берегу задумчивой, неторопливой Москва-реки, в сорока километрах от Москвы.
По словам княгини Марии, которая провела там все свое детство и часто говорила о нем моему отцу, именно Ильинское из всех загородных русских имений обладало самым большим очарованием, как раз в силу своих довольно небольших размеров.
Большой просторный дом в несколько комнат, сложенный из старых дубовых бревен, без всякого архитектурного стиля, без всякой вычурности. Великий князь получил это имение по наследству от матери, императрицы Марии Александровны, первой жены императора Александра II.
В парке Ильинского стояло несколько дач, летних домиков, предназначенных для размещения приезжавших сюда гостей или членов княжеской свиты. Этот парк почти до своей дальней границы протянулся вдоль берега. Порой он становится просто непроходимым из-за густых зарослей кустарника, травы, колючих изгородей. Но там были и великолепные аллеи с вековыми деревьями по обочинам, которые тянулись далеко, теряясь в перспективе.
Эта скромная собственность дохода не приносила, или почти не приносила, но для своего содержания требовала больших денег, Великий князь сходил по своему поместью с ума. Он говорил, что там отдыхает его душа. Во время каждого из многочисленных посещений, он проводил там все новые работы. Там он выращивал сельскохозяйственных животных, пользовавшихся самой высокой репутацией во всем мире, и прежде всего, арденнских лошадей. Это был единственный в России центр выведения такой породы, У него было стадо крупного рогатого скота самой лучшей голштинской породы, несколько курятников, в которых разводили самых породистых кур. Огороды, фруктовые сады, многочисленные оранжереи, целые поля для выращивания цветов — все это превращало довольно небольшое имение в земледельческий и лесной заповедник Европы.
Однажды вечером, напоенным пахучими весенними запахами, поезд, на котором ехали принцесса Аликс, ее гувернантка и две горничные, остановился на маленькой станции Одинцово.
Карета великого князя Сергея Александровича ожидала путешественниц у перрона. Кучер, сидевший на козлах чуть криво, держал в одной руке вожжи от трех лошадей, а другой вежливо приподымал свою маленькую фетровую круглую шляпу, украшенную павлиньими перьями.
