Георгий Данелия - Безбилетный пассажир
Между прочим. В другом исполнении эту песню я услышал, когда мы вернулись из плавания и пошли в гости к писателю Юрию Нагибину. Там усатый худой парень взял гитару и запел: «Надежда, я вернусь тогда, когда трубач отбой сыграет…» Я тронул парня за плечо и вежливо сказал:
— Я вас очень прошу, пожалуйста, спойте что-нибудь другое. От этой песни меня тошнит.
Так я познакомился с Булатом Шалвовичем Окуджавой.
Когда фильм «Путь к причалу» вышел на экраны, Конецкий позвонил и попросил меня срочно приехать в Ленинград.
— Зачем?
— Приедешь — узнаешь.
Он встретил меня и прямо с вокзала повез в сберкассу. Снял с книжки деньги и протянул мне толстую пачку:
— Потиражные за сценарий. Здесь твоя доля — две тысячи триста пятьдесят. Пятьдесят процентов.
Я в той или иной степени работал над всеми сценариями к моим фильмам. Но меньше всего я работал над этим сценарием.
— Я сценарий не писал и денег не возьму, — сказал я и вышел из сберкассы. Конецкий — за мной:
— Ты много придумал.
— Это неважно. Я не написал ни строчки.
Тогда он положил деньги на перила мостика (мы шли по мостику через Мойку), сказал:
— Мне чужие деньги не нужны, — и пошел.
И я сказал:
— И мне не нужны.
И тоже пошел. А деньги лежали на перилах. Две тысячи триста пятьдесят. Машину можно купить, «Победу».
Фанаберии у нас хватило шагов на семь. Подул ветерок, мы развернулись и, как по команде, рванули назад.
Деньги эти мне очень пригодились, потому что следующий фильм я начал снимать только через год, а между фильмами режиссерам зарплату не платят.
В тот день, когда я приехал в Ленинград, Конецкий устроил банкет по случаю получения им письма от президента Франции Шарля де Голля. Книга Конецкого уже была переведена на многие языки, он был выдвинут на Гонкуровскую премию, и сам генерал де Голль, президент Франции, прислал Конецкому письмо, в котором благодарил и хвалил его. (Конецкий до этого послал де Голлю свою книжку на французском.)
Конецкий всегда боролся за справедливость, и из-за этого у него часто случались неприятности. А выпив, он начинал особо активно бороться за справедливость. И в тот день после банкета мы оказались в милиции. Я взял у Конецкого письмо от Де Голля, положил на стойку перед дежурным:
— Вот! — и объяснил, что это письмо от президента Франции (показал пальцем на герб и президентскую печать) писателю Конецкому, гордости нашей литературы (показал на Конецкого).
— А документы у нашей гордости есть? — спросил дежурный.
Конецкий предъявил членский билет Союза писателей.
Дежурный посмотрел на удостоверение, на худого мужичка в пиджаке с оторванным лацканом и с фингалом под глазом, на грузина с разбитым носом, вздохнул и сказал устало:
— Ладно, свободны, писатели.
Слово «писатели» он выговорил как нечто неприличное…
После перестройки Конецкого перестали издавать, и они с женой жили на одну пенсию. Я получал деньги за фильмы и хотел ему помочь. Но он категорически отказывался.
— Взаймы, — уговаривал я.
— Если действительно будет очень надо, я сам тебе скажу. На то мы и друзья.
Но помогли ему моряки. Еще при жизни издали полное собрание его сочинений, а когда Виктор скончался, помогли его жене и верному помощнику Татьяне похоронить его.
Хоронили капитана дальнего плавания, выпускника военно-морского училища, писателя Виктора Викторовича Конецкого по высшему разряду, со всеми положенными почестями, отпевали в Петропавловском соборе и был воинский салют. Проводить Виктора Конецкого пришли десятки тысяч людей: его в Ленинграде очень любили и очень им гордились.
Младший лейтенантДействие фильма «Путь к причалу» происходит в Арктике: спасательный буксир тащит старый корабль «Полоцк» в Мурманск на переплавку. Шторм. Спасатель получает сигнал бедствия: тонет лесовоз. Для того, чтобы успеть оказать помощь, нужно освободиться от «Полоцка». На «Полоцке» четыре человека: боцман Россомаха и три матроса, они сами должны принять решение. Если обрубят трос — могут погибнуть. Решают рубить, «Полоцк» налетает на скалы, спасаются все, кроме боцмана.
Чтобы изучить материал, мы попросили Первое объединение командировать нас в Арктику. Нас — это Конецкого, меня и Таланкина. Таланкин хотел снять фильм по рассказу Конецкого «Когда позовет товарищ» (тоже Арктика), но договорились, что сначала Конецкий будет работать со мной.
Мы получили под отчет деньги (суточные, проездные), полярную амуницию (в костюмерном цеху «Мосфильма»), купили билеты, попрощались с родными и поехали в аэропорт Шереметьево. Тогда он был второстепенным, международных рейсов там еще не было.
В этот день наш самолет не полетел. Объявили — завтра. В аэропорту была небольшая гостиница, две комнаты по двенадцать коек. Мы решили домой не возвращаться, — чего мотаться туда-сюда, переночуем в гостинице, сыграем в преферанс, выпьем пива. И звонить домой не стали.
На следующий день опять Воркута закрыта, опять не летим. Я предложил поехать домой, но Таланкин энергично запротестовал, — боялся, жена спросит, где он был прошлой ночью, и поди рассказывай…
И снова сели пульку расписывать.
На третий день, наконец, дали вылет. Поскольку рейсы отменяли, самолет набился до отказа.
Во время посадки летчики стали отбирать у пассажиров арбузы, которые те везли друзьям: «Перевес». Даже тележку подкатили, куда складывать этот «перевес». Пассажиры скандалили, некоторые кричали, что летчики хотят эти арбузы продать, и, чтоб никому не достались, разбивали их об асфальт.
Влезли в самолет, сели: Конецкий рядом с Таланкиным, я — за ними. А рядом со мной — рыжий парень лет двадцати двух, младший лейтенант.
Завели мотор. Младший лейтенант спросил у стюардессы, почему не дают карамель.
— Не завезли, — сказала стюардесса.
— Что значит «не завезли»? — разозлился младший лейтенант. — Мало вам арбузов и карамель решили заначить?
У него при посадке отобрали два арбуза.
— Если вы не прекратите хамить, я вас высажу, — пригрозила стюардесса.
Слово за слово, разгорелся скандал. Появился летчик и попросил лейтенанта выйти из самолета.
— Почему это?
— Вы пьяны.
Я заступился за лейтенанта, сказал, что он трезвый и просто нервничает.
— И вы пьяны, — сказал мне летчик.
— Я? Дыхнуть?
— Выйдем из самолета, и там дыхнете.
Мы с лейтенантом вышли, а летчик быстро убрал ступеньки, захлопнул дверь, и самолет улетел. А с ним и Таланкин с Конецким, и мои вещи, и документы. И деньги. Мы остались среди разбитых арбузов. Я — в одной рубашке, с билетом в руках, а лейтенант оказался предусмотрительным, прихватил с собой свой чемоданчик.
