Анатолий Уткин - Теодор Рузвельт. Политический портрет
В демократической партии лидером вновь стал Гровер Кливленд. Обличитель злоупотреблений трестов не имел особых конструктивных предложений, но одно то, что олигархия ненавидела его, влекло к нему массы низших слоев общества. Если крупный бизнес против него, значит он достаточно хорош для жертв бизнеса.
Кливленд сознательно поддерживал подобную точку зрения. После президентства 1885 ― 1889 годов он редко выступал. Главной темой его речей была «подлинная демократия» ― понятие, в которое поденщик с Запада и лавочник с восточного побережья вкладывали каждый свой смысл. Будучи умелым политиком, Кливленд изображал свою деятельность как борьбу честного представителя народа против политических махинаторов. На рассвете 23 июня 1892 года голосование на Чикагском конвенте показало преобладание Кливленда. Он в третий раз повел за собой демократическую партию. И в третий раз демократическая партия, претендовавшая на отношение к себе как защитнице угнетенной части страны, пошла за политиком, который не ставил перед собой никаких иных задач, кроме укрепления существующего строя.
Что обещал избирателямг. Кливленд? Закрыть дорогу в Америку китайцам и прочим бродягам со всего мира, отстранить заключенных от выполнения общественных работ. Все эти меры должны будут поднять заработную плату американских рабочих. Такая с позволения сказать социальная программа дополнялась обещанием построить канал через Никарагуа и принять в состав штатов Нью-Мексико и Аризону. В пику антиалкогольному уклону республиканцев демократы стояли за терпимость. Теперь избирателям предлагалось решить, кто ― Б. Гаррисон илиг. Кливленд ― лучше. Для огромного большинства «оба были хуже». Но выбирать надлежало только между ними. Созданная отцами-основателями система работала без сбоев.
Народная партия собрала свой конвент в Омахе. Это было типичное «западное» сборище, изобиловавшее эмоциями и бравадой, но лишенное серьезной организации. Надо всем витала проблема «дешевых», доступных денег. Запад требовал за свою пшеницу и мясо звонкую серебряную монету. Пожалуй, наиболее примечательной была критика республиканской и демократической партий. С полным на то основанием указывалось, что они «глухи к крикам ограбленного народа», «нация находится на грани морального, политического и материального краха... продукты труда миллионов нагло похищены ради создания колоссальных состояний немногих, это явление не имеет прецедентов в истории человечества». После таких обличений требование свободной чеканки серебряных денег звучало едва ли не оскорблением здравого смысла. Неудивительно, что, несмотря на страстную критику существующего порядка, народная партия не получила массовой поддержки.
Рабочий класс Америки летом 1892 года показал свое отношение к «золотому веку» буржуазного господства. В Хомстеде (близ Питтсбурга) состоялась забастовка рабочих сталелитейных заводов Э. Карнеги. В те же дни страна следила за борьбой шахтеров в Айдахо. На подавление их выступления президент Гаррисон послал солдат федеральной армии. В схватках погибло более двухсот человек. Через неделю всеобщее внимание привлек Теннеси. Здесь рабочие-металлурги сражались с наемниками хозяев. Газеты сообщали о выступлениях нью-йоркских железнодорожников. В четырех крупных штатах существовало практически военное положение.
Нет сомнения, что демократы сумели воспользоваться недовольством рабочих и частично повернули социальный протест в нужное для себя политическое русло. Популистский лидер ― генерал Вивер показал свою силу, поведя за собой массы в Колорадо, Айдахо, Канзасе, Неваде и Северной Дакоте. Но основные голоса снова поделили между собой республиканцы и демократы. Кливленд получил голоса 277 выборщиков, Гаррисон ― 145, Вивер ― 22. Все же обнаружился важный политический факт: за генерала Вивера голосовало более миллиона человек. Отмечая рост антимонополистических настроений, газета «Нью-Йорк трибюн» предсказала на будущее «большие и глубокие несчастья для промышленности и торговли».
Дляг. Кливленда наступило время вспомнить о тех высоких словах, которые он произносил, уходя с поста президента в 1888 году. Что же услышали от него соотечественники в марте 1892 года? Оказывается, ничто не может быть «более жизненно необходимым», чем здоровая валютная система. Президент осудил «сумасшествие гонки за постами», пообещал сократить налоги, снизить тариф. Уверенность в себе и предприимчивость в бизнесе снова станут «лучшими чертами американского характера, который помогает реализовать американскую мечту». Итак, дело уперлось в валютную политику. Морализаторская высокопарность речи нового президента не скрывала отсутствия у него социальной программы. Вернувшись после четырехлетнего перерыва к власти, демократг. Кливленд предпочел забыть радикализм своих прежних речей.
Верховный охранитель социального порядка в стране ― Кливленд был заинтересован в людях, стремящихся изменить неблагоприятное впечатление о Вашингтоне как месте дележа политической добычи, месте политических расчетов с помощниками по предвыборной борьбе, вожделенно глядящими на федеральные синекуры. Этим объяснялся интересг. Кливленда в сохранении Т. Рузвельта (проявившего себя «борцом со скверной коррупции» во времена Гаррисона) на посту члена комиссии по государственным должностям.
Экономический кризис 1893 года обрушил на администрацию задачи, для решения которых у нее попросту не было сил. Уже в первой половине года число банкротств превышало все прежние рекорды. Сотни тысяч рабочих лишились своих мест. Администрация оказалась между двух огней: восточные банкиры требовали «ради оздоровления экономики» придержать кредит, а разоренные фермеры Запада требовали увеличения денежной массы, пуска в обращение серебра. На большом митинге в Криде ― новом городке серебродобытчиков штата Колорадо ― были приняты резолюции, призывающие к разделению Соединенных Штатов на «Западный департамент» и «Восточный департамент» с собственными президентами и конгрессами в каждом. Шли разговоры о союзе Запада с Мексикой и Латинской Америкой, готовыми поддержать серебряное обращение. В полную ярость сторонников серебра привел отказ от импорта этого металла из Индии. Сенатор Пеффер из Канзаса говорил всем и каждому, что это лучшее доказательство союза «миллионеров и ростовщиков Старого света с сообщниками-банкирами и монополистами Уолл-стрит».
Слов воинственных в эти месяцы было сказано немало. Голос народа должен быть сильнее голоса золота ― так звучал популярный рефрен. Голосование в конгрессе 28 августа 1893 года за закон, предусматривающий свободную чеканку серебряной монеты, продемонстрировало недостаточность сил сторонников серебра: 108 против 239 в палате представителей. Отчаявшись, они перенесли словесную битву в сенат. Все рекорды выступлений побил «рыцарь серебра» сенатор Джонс из Невады. Начав свою речь 14 октября, он окончил ее 30 октября. Он потерял голос, ноги отказались ему служить, но соратники подхватили знамя, и «борьба» покатилась дальше. Трагедия стала превращаться в фарс. Классовое угнетение, породившее протест, обернулось неправедным словоизлиянием. Золото или серебро? Вот к чему был сведен классовый антагонизм.
