Цзюн Чан - Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908
Согласованное предложение тайно передали представителям лагеря великого князя Гуна в Пекине и писать упомянутое выше ходатайство поручили подчиненному чиновнику, занимавшему относительно низкое положение. Великий князь Гун боялся, что в Совете регентов заподозрят его участие в деле, когда увидят поступившее к ним ходатайство, поэтому он покинул охотничий домик до того, как его привез нарочный. Накануне отъезда в Пекин он еще раз увиделся с Цыси и императрицей Чжэнь. На этот раз речь шла о том, что им делать, если регенты отклонят поступившее им предложение?
Похоже, что великий князь Гун согласился на применение силы ради отстранения регентов от власти, но только в качестве крайней меры и только дождавшись какого-нибудь непростительного проступка с их стороны, после которого дворцовый переворот будет выглядеть правомерным. Великий князь очень трепетно относился к сохранению своей чести на высоте. Решение о его положении в обществе после переворота оставалось непринятым, что служит основанием для предположения о том, что великий князь Гун видел политический переворот в Китае делом далекого будущего, если его вообще кому-то дано совершить. И без новой инициативы со стороны Цыси ничего на самом деле не произошло бы. Как наши заговорщики и рассчитывали, полученное ходатайство регенты решительно отвергли на том основании, что последнюю волю императора нарушать нельзя, да к тому же никто не отменял железного правила: женщинам в политике делать нечего. Теперь Цыси должна была заставить регентов совершить непростительный поступок, чтобы великий князь Гун согласился отстранить их от дел. Они с императрицей Чжэнь решились на провокацию. С малолетним императором на руках они вызвали регентов и устроили им скандал по поводу полученного ими ходатайства. Мужчины разозлились и с презрением ответили, что, как регенты, они не должны держать ответ перед женщинами. Ребенок испугался поднявшегося шума и обмочил штанишки. После долгого спора Цыси сделала вид, будто смирилась с решением регентов. От имени малолетнего императора на ходатайство публично наложили запрет.
Однако Цыси выдумала тяжкое преступление, совершенное регентами, ведь они посмели повысить голос и вели себя неуважительно перед императором, причем испугали его. Ухватившись за данное событие, она собственноручно составила указ от имени сына с осуждением поведения регентов. На письме обнаружилось отсутствие у нее системного образования. Ее текст «украшали» ошибки и просторечные выражения, а также он в изобилии содержал не те иероглифы. Такого рода ошибки встречались сплошь и рядом. Цыси прекрасно сознавала свои слабости и в конце проекта указа приписала такие слова: «Прошу седьмого брата проверить текст для меня на предмет его грамотности».
Седьмым братом числился великий князь Цюнь, женатый на младшей сестре Цыси, лично подстроившей их брак. Теперь ему уже исполнилось двадцать лет, причем он получил полноценное классическое образование, начав обучаться с пяти лет, и умел составлять «монументальные сочинения и выразительные фразы». Так считал великий наставник Вэн, которому предстояло заняться просвещением двух императоров, ведь его собственную ученость все называли неоспоримой. Как прилежный ученик, этот великий князь по ночам погружался в труды классиков и, по его же собственным словам, видел в рассказах своих учителей «солнечное сияние в зимнюю пору». При этом он шел по пути к знаниям, «придерживаясь проторенной тропы на краю обрыва, не смея отклониться от нее ни на шаг». Такому человеку требовался поводырь, и Цыси взяла на себя его роль.
Великий князь Цюнь чувствовал себя опустошенным из-за поражения его империи от рук западных союзников, сожжения ими Старого летнего дворца и кончины своего брата по отцу. Перед бегством императорского двора из Пекина он призывал императора не покидать столицу и умолял его позволить ему возглавить китайские войска в борьбе с захватчиками. Брат, не желавший отправлять его на верную смерть, отверг такие призывы. Опечаленный своей неудачей пылкий великий князь обвинил советников брата в неадекватной реакции на события и мечтал им отомстить. Его первого после императрицы Чжэнь Цыси посвятила в свой замысел дворцового переворота.
Проект указа, составленный Цыси, передал великому князю Цюню евнух, пользовавшийся ее полным доверием. На следующий день он вернул исправленный текст, заканчивавшийся объявлением о роспуске Совета регентов. Исправленный текст в палаты Цыси принесла ее сестра, жена великого князя Цюня, а потом его зашили в складки одежды императрицы Чжэнь. В сопроводительном письме великий князь Цюнь обещал Цыси полнейшую поддержку. Ее готовность к практическим действиям он назвал «на самом деле большой удачей для нашей страны», пообещал не покидать ее, и пусть «будь что будет».
В своем письме великий князь Цюнь сформулировал господствующие настроения среди великих князей, генералов и чиновников. Цыси знала, что ее действия будут пользоваться большой популярностью среди представителей всех слоев населения Китая. Располагая несокрушимой уверенностью и двумя печатями, названными символами монаршей власти, она ощущала, что с ее помощью великий князь Гун исполнит свой долг. Поскольку тот находился в столице, план Цыси заключался в том, чтобы присоединиться к нему раньше регентов, согласовать с ним совместные действия и задержать этих людей, как только они приедут. С этой целью великий князь Цюнь посоветовал регентам согласиться на то, чтобы малолетнего императора кратчайшим путем вернули в Пекин. Тогда ему не придется медленно двигаться с громадным ковчегом усопшего императора, который повезут главной дорогой десятки мужчин в сопровождении всего двора. Все согласились с тем, что ребенка следует освободить от тягот длительного и изматывающего путешествия.
В назначенный астрологами благоприятный день два месяца спустя после смерти императора Сяньфэна от охотничьего домика тронулась грандиозная процессия с его гробом. На пути их движения отремонтировали мосты, сровняли ухабы на дороге, расширили проезжую часть и посыпали ее желтой почвой, как требовалось при подготовке дорог для движения августейших особ. Перед тем как гроб подняли на траурную повозку, юный император встал перед ней на колени, чтобы попрощаться. Тот же самый обряд встречи покойного отца ему предстояло исполнить у ворот Запретного города через 10 дней. Половина регентов сопровождала гроб под присмотром великого князя Цюня. Вторая половина отправилась с малолетним императором, который в строгом соответствии с придворными правилами сидел в одном с императрицей Чжэнь паланкине, по случаю траура занавешенном черными шторами. Цыси находилась в другом задрапированном черным паланкине. Двигаясь на полной скорости, они покрыли расстояние до Пекина за шесть дней, то есть на четыре дня обогнали процессию с гробом императора. Сразу по прибытии в пригороды столицы Цыси попросила позвать великого князя Гуна и вручила ему указ по поводу дворцового переворота, снабженный двумя печатями: одной в начале, а второй в конце текста. Великий князь Гун теперь уже верил сам и мог убедить в этом других, что отстранение от власти регентов проводится по распоряжению нового императора.
