Борис Минаев - Ельцин
Такие же «группы поддержки», собирающие подписи для выдвижения кандидатуры Черномырдина, появляются и в других городах. Причем сам Черномырдин отчаянно отрицает свое участие в предвыборной борьбе. И даже уходит в отпуск на две недели, чтобы никто не заподозрил его в обратном.
Вот что пишет об этом в своей книге журналист Олег Мороз:
«Если же не Черномырдин, то — кто? По мнению известного дэвээровца депутата Госдумы Сергея Юшенкова, которое он высказал в разговоре со мной, один из потенциальных кандидатов в президенты, которого могли бы поддержать демократы, — Горбачев.
— У Горби одна проблема — выход во второй тур, — уверял меня Юшенков. — Но эта проблема решаема. Он может привлечь часть левого электората. Умеренно левого. Привлечь центристов. В конце концов, интеллигенция не относится к нему резко отрицательно: на нем нет такой крови, как на Ельцине. Он в достаточно хорошей форме. У него сохранилась команда профессионалов. Если сравнивать, скажем, горбачевского соратника Бакатина и ельцинского Барсукова, ясно, на чьей стороне преимущество… Примаков — из той же горбачевской команды… То есть определенные плюсы у Михаила Сергеевича имеются. Хотя, конечно, и минусов много. Мы все о них знаем.
Правда, на политсовете ДВР Юшенкова, по его словам, “активно высмеяли”, когда он затеял разговор о Горбачеве. Однако он рассчитывал вернуться к этому разговору где-нибудь в марте или апреле, когда ситуация станет более ясной.
Более реальным кандидатом, которого мог бы поддержать ДВР, был, конечно, Явлинский. Но и тут возникала проблема. У Явлинского, полагал Юшенков, больше шансов, чем у Горбачева, хорошо выступить в первом туре, но, по-видимому, практически нет перспективы победить во втором.
Юшенков, однако, считал, что Горбачев и Явлинский могли бы сыграть в пас: первый идет в президенты, второй — в премьеры».
Итак, российские демократы в трудном положении. Они мечутся, не могут определиться. Горбачев, Черномырдин, Явлинский, Немцов, Гайдар… В крайнем случае, бойкот выборов. Лихорадочные, почти панические заявления, действия, переговоры. Словом, «духовные лидеры нации», как это ни прискорбно, оказались в полной прострации…
Ну а, собственно говоря, почему они настолько не готовы к этой ситуации? Почему заранее не провели хоть какие-то, пусть предварительные, переговоры с Немцовым, с Явлинским, с Черномырдиным, наконец? Почему не попытались «изобрести» какую-то новую фигуру до начала кампании, как-то поднять ее на щит, вывести на арену общественного внимания? Ведь у них было для этого время. Очевидно, что и Ельцин давал дорогу…
Однако, кроме Ельцина, реального кандидата для предвыборной схватки с коммунистами на тот момент не существовало. Поэтому оцепенение, которое охватило демократический лагерь, вполне понятно.
Достаточно заглянуть в газеты того периода. Режим Ельцина авторитарен. Ельцин готовит антиконституционный переворот. Ельцин исчерпал ресурс своей легитимности. Единственный выход для Ельцина — отмена выборов. Это дежурный набор фраз и для газеты Проханова, и для газеты Егора Яковлева, и для «Новой газеты», и для газеты «Правда». И даже, что самое интересное, для вполне правительственной газеты «Известия» этот набор постулатов тоже не был чужд. И не потому, что Ельцин давал к этому какие-нибудь особые поводы. Просто решение идти на выборы, по мнению большинства аналитиков, а также простых читателей, было для него тогда равносильно политическому самоубийству.
В конце декабря, после серии долгих и тяжелых разговоров, Ельцин окончательно объявил своей семье о намерении баллотироваться на второй срок. Однако тогда об этом знал только узкий круг людей.
Б. Н. до последнего держал свое решение в тайне.
Объявление о создании предвыборного штаба, руководителем которого поначалу был назначен первый вице-премьер Олег Сосковец, застало врасплох всех — и демократов, и коммунистов. Это случилось 15 января. Сам Ельцин объявил, что окончательное решение он примет через месяц, 15 февраля.
И поскольку официально Ельцин о нем еще не заявил, штаб оказался в довольно глупом положении. «Это штаб в поддержку Ельцина?» — спрашивали в лоб журналисты. «Нет, это штаб в поддержку избирательного процесса вообще», — с широкой улыбкой заявлял Сосковец. Олега Сосковца попытались вызвать на заседание Госдумы, чтобы он все-таки объяснил, почему первый вице-премьер правительства собирается «поддерживать в стране избирательный процесс вообще», а не занимается своими прямыми обязанностями? Но Сосковец в Думу не явился. Слал уклончивые депеши. Да и что, собственно, он мог сказать? Ельцин упорно молчал.
Между тем работа штаба уже началась, то есть началась работа аналитиков и экспертов.
…Чтобы победить на выборах, надо знать, откуда возьмутся голоса избирателей. В январе 96-го у Ельцина — три процента (вопрос, поставленный социологами, звучит так: «За кого бы вы голосовали, если бы выборы состоялись сегодня?»), у лидера российских коммунистов Зюганова — 26–28 процентов. Отрыв неимоверный.
И чтобы бороться, Ельцину надо понять — кто эти люди, которых он собирается разбудить, переубедить, привлечь на свою сторону? Анализ подсказывает единственное решение: это электорат, который будет голосовать не столько за него, сколько против коммунистов. Это люди, которые не хотят возвращения в советское прошлое.
Социологи, эксперты, помощники говорят: да, опросы показывают огромный рейтинг Зюганова. Но эти же опросы свидетельствуют о другом: значительная часть опрошенных (от трети до половины) еще не определилась, за кого голосовать и следует ли идти на выборы вообще. Вся надежда была на то, что в головах у них «прояснится».
Что они «не захотят расставаться с завоеваниями демократии».
Нам, живущим уже в XXI веке, не так уж легко понять психологию этих людей 1990-х. Ведь многие из них свою мотивацию за эти десять лет изменили. Тогда же, в 96-м, их помыслы были совершенно другими…
Условно говоря, потенциальный ельцинский избиратель мог временно сидеть без работы, проедать последнее, но одно то, что он имел право читать «все книжки, какие хочешь» и слушать «всю музыку, какую хочешь», оказывало на его психику оглушительное воздействие. И расстаться с этим новым качеством жизни он не хотел ни за что.
Тогда, в 96-м, самым активным и социально востребованным было именно то поколение, которое больше всего не воспринимало советский образ жизни за обилие унизительных, оскорбительных запретов. Сама возможность определять самостоятельно, без идеологического контроля свои приоритеты, свою судьбу, свой образ жизни казалась людям главным, базовым достижением.
