Владимир Голяховский - Путь хирурга. Полвека в СССР
В Кисловодске воздух кристально чистый, напоенный цветочно-медовым ароматом. Вдали видна вершина Эльбруса, под шапкой вечных снегов. Я заставлял себя полностью отключиться от дум о кафедре, дописывал давно задуманные стихи о декабристах, ходил с Таней в курзал пить кислые воды, катался на лыжах. Бродя по городу, я набрел на небольшой старый одноэтажный дом с вывеской «Дом-музей Ярошенко». Он был известный художник-передвижник, и я любил его картины. Я зашел, побродил по музею и разговорился с директором. Он оказался знатоком искусств и большим энтузиастом, устраивал там музыкальные и литературные вечера. Узнав, что я поэт, он пригласил меня в тот же вечер. Местный пианист Лившиц довольно хорошо играл Чайковского, Шопена, Рахманинова. Вскоре, к моим удивлению и радости, приехал Расул Гамзатов, знаменитый аварский поэт. Мы были немного знакомы, и я уговаривал его:
— Пойдемте вечером в музей Ярошенко, послушаем музыку, вы прочтете нам свои стихи.
— Зачем я пойду? По-аварски меня не поймут, а переводы на русский я сам не читаю.
— Мы послушаем, как звучит по-аварски. А переводы, если разрешите, я прочту после вас.
— А что-нибудь свое вы не хотите прочесть?
— После вас? Мне неловко.
— Ерунда, поэт всегда обязан читать свои стихи и гордиться ими.
Так состоялся мой «творческий вечер» с Гамзатовым.
Стихи приняли хорошо, Гамзатов похвалил. На другой день, еще разгоряченный чтением, я встретил академика Юрия Лопухина, ректора 2-го Медицинского института. Он отдыхал в соседнем санатории «Красные камни». У нас с ним было много общих воспоминаний, и я пригласил его вечером в нашу сауну. Диетсестру я попросил дать мне мой ужин в сауну:
— Заверните что-нибудь, чтобы было чем закусить выпивку с моим старым знакомым.
— Да вам там все подадут, — удивилась она.
Но я все-таки захватил бутылку коньяка и сверток с половиной курицы. В сауне любезная медсестра показала нам парильню, бассейн и комнату отдыха. В ней уже был накрыт роскошный стол: коньяк, водка, вина, икра, лососина, семга, осетрина, еще закуски и фрукты. В смущении я спрятал мой сверток под подушку дивана. Она сказала: «После закусок вам принесут горячее».
Мы, как римские патриции, полулежали на мягких диванах, покрытых пушистыми банными полотенцами, и наслаждались яствами. Мы парились и плавали в бассейне, а в это время на столе появлялись новые роскошные блюда. По моим подсчетам, это могло стоить очень дорого, но с меня ничего не брали — «за государственный счет», за народный.
В длинной вечерней беседе мы вспомнили печальную историю изгнания из института профессора Анатолия Геселевича. Его вынудили уйти за «космополитизм», в 1948 году. Я был тогда студентом, а Лопухин — аспирантом на кафедре Геселевича. Он рассказывал:
— Вы не представляете, как мне и Илье Мовшовичу, его прямым ученикам, было его жалко, он был самый просвещенный и любимый профессор всех студентов. Но никто нашего мнения не спрашивал. Атаку на него вел партийный комитет, а роковую точку, как пулю, поставило жуткое выступление на собрании студента Бориса Еленина, интригана и негодяя. Он кричал, что Геселевич преклоняется перед Западом и советским студентам такие профессора не нужны. Это решило все. Да, тяжелые были тогда времена!..
— Вы думаете, теперь такое невозможно?
— Теперь? Не уверен. Партия остается доминирующей силой, и негодяев в ней очень много.
Ко мне приехала Ирина, и за нее с меня тоже не взяли денег. Я встречал ее на черной «Волге», которая всегда была к моим услугам. Мы с ней ездили по окрестным местам — в Железноводск, Ессентуки. Для русских людей Северный Кавказ больше всего отразился в стихах Лермонтова. В Пятигорске мы поехали на пустынный склон горы — место его дуэли и первой могилы. Стоя на ветру, мы с грустью воображали себе тот трагический день. С приездом Ирины директор Пестриков предложил нам поехать в Домбай, горнолыжный курорт в 150 километрах от Кисловодска.
— Там у нас есть дача, места красивые, отдохнете в горах. Только теперь снежные обвалы.
И вот после расчистки обвалов мы едем вдоль бурной красавицы-реки Терек.
Терек воет, дик и злобен,
Меж утесистых громад,
Буре плач его подобен,
Слезы брызгами летят…
Мои предки по материнской линии — терские казаки. Мама помнила, что в тех местах было их имение, и описывала мне дом. Мы проезжали мимо какого-то похожего старого двухэтажного дома. Я попросил остановиться и походил вокруг — не отсюда ли мои корни?
В Домбас мы проехали мимо обшарпанной семиэтажной гостиницы и старой деревянной турбазы, поднялись по горе и оказались у больших ворот. Что это за дача, я понятия не имел. В глубине территории стоял прекрасный трех-этажный дворец из дерева и стекла. Нас встретили семь человек, выйдя прямо к машине. Сцена такая, будто богатый хозяин приехал в свой замок. Мы прошли внутрь — даже по сравнению с нашим санаторием все здесь было богаче и роскошней. На стенах в холле, устланном коврами, — картины и старинные ружья. По широкой лестнице сестра-хозяйка повела нас на второй этаж:
— Здесь «большой» и «малый» люксы. Вы одни на даче, мы приготовили вам «малый».
Хотя люкс назывался «малый», но в нем громадная гостиная с белым роялем, большая спальня, кабинет с письменным столом и телефонами, громадная ванная. Стены и потолки из красиво полированного дерева, большие окна, за ними балкон и вид прямо на горы. Красота и богатство. Куда мы попали? Через несколько минут хозяйка позвонила по внутреннему телефону:
— Извините, когда желаете, чтобы вам подали кушать?
— Да хоть сейчас, мы голодные.
— Тогда, пожалуйста, спускайтесь в столовую — все уже готово.
Внизу анфилада разных комнат, нас провели в «малую столовую». Стол накрыт на двоих, но на нем не менее пятнадцати разных блюд. Нам прислуживали горничная и повариха, следили за каждым нашим движением и постоянно меняли тарелки.
— Можно позвать нашего шофера? — спросил я.
— Шофера? — они удивились и позвонили по внутреннему телефону в дом для служащих. Пришел несколько смущенный шофер, видно было, что приглашение ему непривычно.
После еды хозяйка водила нас по комнатам, мы удивлялись их красоте. Она спросила:
— Желаете посмотреть кино?
— Когда?
— Да хоть сейчас. Киномеханик всегда к вашим услугам. Вот список наших картин.
Мы выбрали видовой фильм о Кавказе, она провела нас в бильярдную на третьем этаже, там глубокие кресла — это и кинозал. Шторы на стене раздвинулись и открыли большой экран. После кино мы бродили по длинному балкону вокруг всего дома, уже вечерело, и синие горы скрывались в сгущавшейся темноте. Я спросил хозяйку:
