Петр Игнатов - Записки партизана
— Значит, ничего не приметила, мама? Надо еще раз посмотреть…
Володя упросил мать завтра же чуть свет выйти в разведку, не спеша обойти все окрестные переулки и смотреть в оба глаза, а потом вернуться домой и рассказать, что увидела она нового, нет ли чего подозрительного.
— Главное, мама, смотри: не стоят ли где-нибудь машины, не тащат ли немцы деревянные ящики.
— Что ты, родной мой? — замахала было руками старушка.
Но разве можно было отказать Володе? И на рассвете мать, взяв в руки посошок, пошла на разведку.
Она шла и дрожала от страха. Ей казалось, что каждый немец, повстречавшийся ей, знает, что она разведчица, что дома она спрятала сына в подполе. Вот-вот немцы вломятся в хату и убьют Володю. Ей хотелось бегом вернуться домой, еще раз обнять сына и не отходить от него ни на шаг. Но Володя строго-настрого наказал ей внимательно смотреть и все примечать. И она шла по тихим переулкам и молила бога, чтобы не было здесь этого проклятого склада, который ищет Володя. Бог с ним, с этим складом! Только бы остался жив ее меньшой, любимый сын…
Старуха внимательно смотрела по сторонам, но ничего примечательного не видела. Все было, как всегда: те же плетни, те же белые хатки, те же фруктовые сады. Только сиротливо, пустынно было вокруг, ни души на улице, на завалинках, во дворах. Одни немцы. Старушка старалась не смотреть на них и быстро проходила мимо, опустив голову. Кто знает, что могут подумать эти изверги?..
Старуха уже завернула за угол, собираясь идти обратно, как вдруг увидела подводы, нагруженные ящиками. Ворота ближайшего двора были открыты. В глубине фруктового сада стоял большой сарай, а около него еще подводы с ящиками. Чуть поодаль, из маленького деревянного сарайчика, доносился шум работающего мотора.
Старушка удивилась. Она хорошо знала этот двор: не раз приходила она сюда, к тете Маше, веселой, смешливой казачке, лежавшей сейчас больной. В большом сарае хозяин хранил сено, а в маленьком сарайчике — дрова. И старушка решила заглянуть во двор, повидать больную тетю Машу и осторожно выведать у нее, что за мастерскую наладили немцы в сарае. Но у ворот стоял немецкий часовой. Он так свирепо рявкнул на старушку, что она обомлела от страха и быстро, не оглядываясь, зашагала прочь.
Домой она решила вернуться окольным путем — над яром: там тихо, спокойно, пустынно. Там ей не повстречаются эти проклятые немцы. Но как только она завернула в глухой переулок, ее снова встретила неожиданность. Здесь, над самым яром, стоял маленький заброшенный домик — он пустовал еще задолго до войны. И вот теперь, в глубине двора, поросшего бурьяном, слышался тот же шум работающей машины, а рядом, у сарая, высились штабеля ящиков.
Старушка заспешила домой. Володя забросал ее вопросами. Но мать, обрадованная тем, что видит своего Володю живым и невредимым, рассказала сыну только половину дела: о моторах в сарае у тети Маши и в заброшенном домике над обрывом. О ящиках и подводах старушка забыла.
Володя сначала слушал с интересом. Потом помрачнел: мать ничего толкового не разведала, а немецкие мастерские — какие бы они ни были — его не интересовали.
— И ни одного ящика, мама, не видела? Ни одной машины? — разочарованно спросил он.
— Ой, видела, сынок, видела! — и старушка рассказала Володе о подводах и о ящиках.
Володя не дослушал мать. Он схватил ее в охапку и закружил по комнате.
— Ты герой, мама! Первая в мире разведчица! — кричал Володя, забыв, что вокруг немцы.
Он усадил мать на лавку, быстро отбежал к двери и, торжественно отбивая шаг, подошел к матери. Вытянулся перед ней и, пожимая ей руку, сказал басом, подражая своему командиру:
— Разрешите от имени партизан станицы Крымской передать вам благодарность за блестяще проведенную разведку!
Потом снова обнял мать и, ласково гладя ее седые волосы, радостно говорил:
— Ты пойми, мама: ведь это же и есть те самые склады, которые мы ищем! Немцы их в землю упрятали. Только не в старые пещеры, как я думал, а вырыли новые подземелья для них. Но это ничего… К тому складу, что в заброшенном домике над яром, мы проберемся через старые пещеры. А вот как быть со складом у тети Маши во дворе, не знаю. Подумать надо… Ну, да там видно будет. Теперь мы знаем, где их склады.
А старушка сидела, смотрела на сына и не знала — радоваться ей или плакать. Может быть, было бы лучше, если бы она вовсе не нашла этих страшных складов…
* * *Ночью Володя исчез. А на другую ночь Глуховцев, Володя и двое партизан, крадучись, подбирались к станице.
Они уже прошли относительно безопасный участок степи и укрылись в терне. Впереди, между терном и станицей, лежали минные немецкие поля. Единственный безопасный проход, известный Володе, был закрыт: около него почему-то стояли немецкие патрули. И партизаны, забравшись в колючие заросли, не знали, как им быть.
Неожиданно совсем близко послышались шаги. Вспыхнул карманный фонарик. Один из фашистов держал в руках карту: очевидно, они тоже искали проход через минное поле.
Фонарик потух. Патруль прошел в нескольких шагах от партизан и свернул вправо. Минут через пять в степи снова вспыхнул огонек: немцы шли по другому, неизвестному партизанам проходу.
— А ну-ка ребятки, за немцами, на огонек! — шепотом приказал Глуховцев.
Партизаны поползли следом за патрулем. Они двигались бесшумно, чутко прислушиваясь к шагам немцев и зорко наблюдая за короткими вспышками карманного фонарика.
Неожиданно патруль свернул влево. Партизаны проползли несколько шагов — и перед ними темной отвесной кручей вырос обрыв.
— Привели как раз туда, куда требовалось, — шепнул Володя. — Дальше уж я как-нибудь сам разберусь: пещеры рядом.
— Ты не хвастай, Владимир, — сказал Глуховцев. — Залезай сам поскорее в свою нору и спрячь нас туда: задерживаться здесь у обрыва тоже не дело.
— Сейчас, товарищ начальник! Одну минутку.
Володя отполз в сторону и зашуршал в кустах.
Минут через пять раздался крик цикады: Володя звал товарищей к себе. Первым пополз Глуховцев. И вдруг в той стороне, где был Володя, послышался шум падения, приглушенный вскрик, возня в кустах. Партизаны замерли: неужели засада?
Над степью, шипя и описывая крутую светящуюся дугу, взвилась ракета.
Глуховцев еще плотнее приник к земле. На мгновение Александр Ерофеич увидел впереди испуганное, измазанное глиной лицо Володи, но оно тотчас же исчезло. И снова стало тихо под яром. Только где-то в стороне били автоматы…
Партизаны недвижно лежали в кустах, чутко ловя каждый шорох. Что с Володей?
