Юрий Богданов - 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра
Согласно обновлённому «Заключению», в Казахстане Богданов, видимо для разнообразия, «допускал нарушения советской законности», но также без конкретики по статьям и пунктам кодексов и постановлений. Теперь уже оказалось, что именно он «осуществлял руководство реализацией агентурного дела “Националисты” в Кустанайской области», хотя был там с проверкой всего единственный раз в декабре 1941 года. Арест одного из подозреваемых произвели «по указанию т. Богданова». Расстреляли потом по приговору Особого совещания троих, совсем других арестованных, но вся вина за это почему-то опять легла на Богданова. Оказалось, что приводившийся во всех обвинениях монолог реабилитированного Бектурова был произнесён им в 1955 году при допросе его в прокуратуре Казахской ССР.
«Будучи ознакомлен со всеми материалами проверки и делами, т. Богданов сообщил, что действительно в то время допускались нарушения социалистической законности, допускал и он как-то упрощения в ведении следствия (но ведь это было предписано постановлениями Президиума ЦИК СССР от 1 декабря 1934 года, пункт 1 и от 4 декабря 1934 года, пункты 1,2.- /О.Б.), корректировку протоколов допроса арестованных (во-первых, протоколы подправлялись, чтобы они в соответствии с тогдашними требованиями излагались только в форме вопросов и ответов; во-вторых, по словам начальника оперсектора Баскакова, подготовка протоколов заранее была в то время строго установленным правилом. — Ю.Б.), стойки и др.» В результате Богданов «дал оценку своим действиям, сообщив, что он несёт ответственность за незаконные аресты и упрощенчество в следствии, но делал это по указанию вышестоящих начальников».
«Что касается по агентурному делу “Националисты”, - писал далее дознаватель, — он (Богданов. — Ю.Б.) также признал, что не разобрался с этим делом, потерял бдительность и доверился местным работникам». Ни одного доброго слова не было сказано в адрес моего отца, и он вновь стал врагом народа.
Мне представляется, что общий вывод, который был сделан в «Заключении», не смогли бы по собственной инициативе дать ни составлявший бумагу начальник инспекции подполковник Ботов, ни согласовавший этот документ замминистра внутренних дел Союза ССР полковник Черняев, поскольку это существенно превышало их полномочия. Такое можно было решиться написать только по чёткому указанию сверху: «Учитывая изложенное, полагали бы т. Богданова Н.К. уволить из МВД СССР по служебному несоответствию» [А. 10].
В начале марта 1959 года состоялось заседание Коллегии МВД СССР, на котором рассматривался вопрос «О серьёзном нарушении социалистической законности зам. министром внутренних дел РСФСР Богдановым Н.К.» Самого протокола этого заседания внесудебного органа у меня нет, но вот какое официальное резюме можно привести по этому вопросу.
11 марта 1959 года министр внутренних дел Союза ССР Н.П. Дудоров направил в бюро ЦК КПСС по РСФСР письмо, в котором, в частности, говорилось следующее: «Коллегия МВД СССР, рассмотрев материалы о допущенных в прошлом тов. Богдановым Н.К. нарушениях социалистической законности, приняла решение об освобождении его от занимаемой должности — заместителя министра внутренних дел РСФСР, и увольнении из органов МВД по служебному несоответствию. МВД СССР просит Бюро ЦК КПСС по РСФСР освободить тов. Богданова Н.К. от обязанностей заместителя министра внутренних дел РСФСР». К этому письму было приложено приведенное нами выше «Заключение» на 6 листах [А. 10].
Справка о выслуге 30 лет, выданная Н.К. Богданову при увольнении в запас. Москва, 1959 год
Министр не имел права своей властью уволить номенклатурного работника и потому обязан был обратиться в главную партийную инстанцию за высочайшим разрешением. Ржавая цэковская бюрократическая машина, присвоившая себе всю власть (но не ответственность!) решать любые дела в стране, начала медленно переваривать ею же инспирированное дело.
В сложившейся обстановке Богданов вынужден был обратиться с письмом по личному вопросу к секретарю ЦК КПСС Н.Г. Игнатову, которого хорошо знал по работе в Ленинграде, с тем чтобы посоветоваться, что можно предпринять в связи с постигшими его неприятностями.
Он недоумевал: как же так, ведь «на протяжении многих лет моя практическая работа проходила под руководством партийных организаций. За это время я не имел никаких взысканий по партийной и административной линии». И вот теперь сразу столь жестокое наказание.
«Убедительно прошу Вас, — писал изгоняемый замминистра в заключение своего письма, — помочь мне в этом деле. Поручить объективно разобраться с моим делом и правильно его решить» [А. 12]. Действительно, правильное решение зависело не от состояния вопроса, а от соответствующего указания руководства.
Секретарь ЦК Игнатов принял Богданова, к которому всегда хорошо относился, и провёл с ним длительную беседу. К сожалению, Николай Григорьевич не смог сказать ничего утешительного по данному служебному делу. Сам сетовал на то, что Никита стал неуправляем, никого не слушал, всё время поступал так, как ему заблагорассудится. В качестве примера привёл случай, когда в прошлом 1958 году в связи с тем, что бюджет трещал, Хрущёв самостийно решил заморозить выплаты населению по государственным займам. Поехал в Горький (ныне Нижний Новгород), там в обкоме выпил целую бутылку коньяка и отправился на завод проводить митинг. Несмотря на то что рабочие недоумевали, присутствуя на таком мероприятии, их представили в качестве инициаторов прекращения погашения госзаймов на 20 лет. В отношении кадров МВД и КГБ Игнатов честно признал, что Хрущёв стремится убрать всех старых работников и посадить своих людей. В связи с этим помочь Николаю Кузьмичу, при всём к нему уважении, в данном вопросе со стороны Николая Григорьевича не имелось никакой возможности. Уволить Богданова по-хорошему не было оснований, поэтому дали указание накатить бочку. Ни в Ленинградском обкоме, ни, тем более, в ЦК первому секретарю никто не смел перечить. В связи с этим Игнатов посоветовал обращаться только к самому, ибо решение вопроса зависело исключительно от него.
Богданов и сам прекрасно понимал, что все нити кадровой политики тянулись в ЦК КПСС и находились в руках первого секретаря партии. Делать было нечего и пришлось обратиться лично к Хрущёву с тем, чтобы попытаться самому доложить свой вопрос главе партии и правительства и заручиться его поддержкой. В конце марта Богданов направил в ЦК КПСС письмо, в котором написал следующее:
