Сергей Витте - Воспоминания. Том 2
Такое состояние этого, несомненно, хорошего, умного и благородного человека, конечно, в значительной степени объяснялось его болезненным состоянием. Затем, я говорил с некоторыми лицами, которые играли значительную роль в последних событиях и содержание этих разговоров будет не излишне привести для характеристики положения вещей до 17 октября. 498 По моей инициативе я виделся два раза с генералом, недавно вышедшим в отставку, Кузьминым-Караваевым, воспитанником пажеского корпуса и затем, военно-юридической академии, бывшим ординарным профессором уголовного права в юридической академии, публицистом, потомственным дворянином, небольшим землевладельцем и известным в то время земским деятелем Тверской губернии.
Он принимал участие в съездах земских и городских деятелей, был известен в то время, как либерал, был затем членом первой и второй Думы, к партии кадет не принадлежал, находя ее крайней, а числился в самой малочисленной партии демократических реформ. Я привел этот краткий формуляр Кузьмина-Караваева для того, чтобы читатель видел, что это лицо не из сан-кюлотов, не революционер, а человек с образованием, знакомый с местною жизнью.
Независимо от сего, он в своей жизни не совершил ничего, что бы давало повод его упрекать в какой-нибудь бесчестной некорректности. Я просил Кузьмина-Караваева мне откровенно высказать свое суждение о положении вещей. Он мне высказал во всех подробностях свое мнение, что единственный выход это переход к конституционному режиму, хотя уже эта мера опоздала и потому будет связана с различными эксцессами. Я попросил его свое мнение изложить письменно, и он мне через два дня принес краткую записку, в которой были резюмированы те мысли, которые он высказывал.
Я также имел разговор с Меньшиковым, талантливым публицистом "Нового Времени", теперь он проводит ярым образом идеи самые реакционные, но в то время он также убежденно как ныне доказывал мне, что единственный выход это перемена режима управления от неограниченного к конституционному. Я тоже попросил его резюмировать свои мысли на бумаге. Он мне принес проект манифеста и конституционных начал, которые шли несравненно далее того что было сделано 17 октября и всеми последующими узаконениями. К сожалению, я до сих пор не мог найти этот документ, который служит образцом того, как люди под влиянием событий меняют свои мнения и как вследствие 17го октября люди поправели, причем многие в своем поправении дошли до геркулесовых столбов.
После портсмутского мира или вернее после позорнейшей и бездарнейшей войны, почти не было правых или если они были, то втихомолку, в скрытом состоянии. 17 октября разбудило Россию, 499 заставило многих опомниться, образовало партии и воскрес угасший дух. Люди увидали, что скачки в области государственного устроения ведут к пропасти, заговорил патриотизм и особенно чувство о благополучии своем и своих ближних - чувство личной "собственности", которое к сожалению было вытравляемо в нашем крестьянстве, и русская телега начала волочить оглобли направо. Дай только Бог, чтобы это не свалило телегу, стремительно несшуюся в левую пропасть, в правое болото и чтобы она не завязла там в тине...
Тогда же у меня был князь Мещерский - редактор-издатель "Гражданина", десятки лет живущий на правительственные крупные субсидии и считающий своим неотъемлемым правом получать таковые, человек безнравственный, низкопоклонный там, где нужно или можно что либо схватить и надменный с лицами, которые ему не нужны. Князь был очень сумрачен и высказал свое "убеждение", что ныне нет другого исхода, как дать конституцию. Затем, после 17 октября, когда гроза революции прошла, он начал громить новые законы и теперь опять затянул старую песнь. Благо ему за это платят.
В то время у меня также был несколько раз П. Н. Дурново, бывший в моем министерстве министром внутренних дел. Он мне говорил, что главная причина происходящего развала заключается в Трепове и что если Трепов не уйдет, то мы доживем до величайших ужасов. Вместе с тем, по существу он находил, что единственный выход из созданного положения вещей заключается в широких либеральных преобразованиях и в уничтожении исключительных положений. Дурново был товарищем министра внутренних дел Булыгина и состоял товарищем трех его предшественников князя Мирского, Плеве и Сипягина, был ранее директором департамента полиции, а потому, конечно, его мнение имело некоторое значение.
Из всех лиц, которых я видел со дня моего возвращения в Петербург из Америки до октябрьских дней, я слышал против общего течения мнение только одного лица - А. П. Никольского, будущего впоследствии в моем министерстве министром земледелия. Он мне говорил, что вся беда в прессе, и что для того, чтобы облагоразумить 500 революционное движение, нужно прежде всего беспощадно шлепнуть газеты. Сам А. П. Никольский был в течение 30 лет постоянным сотрудником "Нового Времени", и потому этот его отзыв меня несколько удивил тем более еще, что в то время "Новое Время" уже было в "союзе печати" и пользовалось "захватным правом", а главный его сотрудник Меньшиков мне, как сказано выше, представил проект конституционного манифеста, так как только в конституции он видел спасение.
Итак, к концу сентября месяца 1905 года революция уже совсем, если можно так выразиться, вошла в свои права - права захватные. Она произошла оттого, что правительство долгое время игнорировало потребности населения, а затем, когда увидело, что смута выходит из своих щелей наружу, вздумало усилить свой престиж и свою силу "маленькой победоносной войной" (выражение Плеве). Таким образом правительство втянуло Россию в ужасную, самую большую, которую она когда либо вела, войну. Война оказалась для России позорной во всех отношениях и режим, под которым жила Россия, оказался совсем несостоятельным - гнилым.
Все смутились и затем - добрая половина русских людей спятила с ума... Явился вопрос, что же делать?.. Вопрос этот был резко поставлен заревом революционного пожара. С первых чисел октября 1905 года в силу самых событий пришли к необходимости его решить и с 6-го в десять дней докатились до великого и знаменательного акта - манифеста 17 октября.
Каким образом это произошло, я буду излагать во второй части моих записок, которую начну писать, возвратясь в Россию. *
503
ПРИЛОЖЕНИЯ
О КОМИССИИ ПО БОРЬБЕ С ЧУМОЮ И ЕЕ ПРЕДСЕДАТЕЛЕ ПРИНЦЕ
А. П. ОЛДЕНБУРГСКОМ
В 1896 г. - в Индии, а также в Астраханской губернии и Киргизских степях начали проявляться отдельные случаи чумных заболеваний.
Так как вопросами экспериментальной медицины занимался принц Александр Петрович Ольденбургский, то для борьбы с чумою и была образована 11 января 1897 г. комиссия, которая состояла: из министров, прикосновенных к делу народного здравия, некоторых специалистов, а председателем этой комиссии был назначен принц Александр Петрович Ольденбургский.
