Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора
Особый эпизод — защита Юры Роговцева. К счастью, я давно приучил себя к предательству учеников. Я сочинил довольно точную, как мне кажется, и объективную рецензию-представление. Из недостатков указал на крайний субъективизм и вследствие этого неумение структуризировать тексты. В общем, Юра меня не послушал и сдал огромную работу, в которой прекрасные куски перемежались с невнятицей.
Самое любопытное, что С.Р. Федякин повторил все мои доводы по общей организации повести Юры. В конце защиты, когда соискателю предоставляют слово, Юра вспомнил мне все, а особенно то место в моей статье, когда я представлял его рассказы в «Домашнем чтении». Там я рассказывал, что взял его в институт практически из жалости. И это действительно было так, потому что я не имел права брать абитуриента с Украины. Потом я его перевел на очное отделение, потом он попросил отдельную комнату, привезя справку из психдиспансера. Во всей его путаной речи было стремление во что бы то ни стало уязвить меня. Но я его, бедного, понимаю.
Днем занимался организацией ломоносовской конференции и бумагами. В Москве метель, зима компенсирует упущенное. По телевидению передают о взрыве самолета ЯК-40 в Шереметьеве. На его борту погиб Артем Боровик. В прессе поднялся невероятный шум. Потому что предполагается теракт. Показали плачущую мать Артема и отца, Генриха Боровика. Почему-то мне не жаль этих людей, т. е. нет особой человеческой жалости, но есть понимание катастрофичности для отца и матери этой утраты и сочувствие. Богатые гибнут в наше время первые. Генрих Аевизерович заплатил за ранний старт сына, за те возможности, которые не имели его сверстники. Возможности рождали чувство исключительности. Помню еще совсем молодого Артема, которого отправили служить в американские войска. Его прекрасные статьи, отзыв Грехама Грина об одаренности этого мальчика. Где здесь одаренность, а где мощная подпитка клана. Жаль. Я плавал с ним в бассейне «Москва», на месте которого сейчас храм Христа Спасителя. А в общем, конечно, лучше бы ничего подобного не происходило.
Несколько выписок из архивных дел. Я использую свое служебное положение в личных целях. Эти документы потом надо будет разнести по соответствующим местам.
Пелевин В.О., 2 курс, контрольная работа по политической истории XX века.
Тема: «XXVII съезд о дальнейшей демократизации общества». 25.02.90 г.
Впечатление от работы такое, что писалась она лет пять тому назад, автор мыслит устаревшими категориями, как будто и не было пяти лет перестройки.
Характеристика |
на студ. 2-го к. з. отд. Пелевина В.О.
В рассказах Виктора Пелевина — достоверность житейских наблюдений, иногда утрированных. В последнем рассказе — попытка «сюрреалистического» повествования (о том, как наступает смерть). Еще пока — авторские поиски, идущие скорее от отвлеченного «философствования», нежели от подлинности внутреннего, духовного опыта.
Руководитель семинара М. Лобанов, март 90 г.
Новиков М., 4 курс, контрольная работа по истории русской критики на тему «Учение В.И. Ленина о партийности литературы.
Ваше неравнодушие, ваше стремление размышлять, а не повторять, разумеется, вызывают сочувствие, но перечитайте свою работу, благо, она крохотна: в ней больше суммирования уже высказывавшегося, а не конкретно исторического анализа. Кажется, Вы сели за машинку раньше, чем обдумали то, о чем хотите сказать.
Характеристика на студ. 2-го курса з. отд. Новикова М.С.
Путь Михаила Новикова от фантастических рассказов, с которыми он поступал в Литинститут, к реалистическим несколько затянулся, он мог бы писать больше. Отчасти это можно объяснить тем, что он увлекается критикой /показывал мне свою статью/. Сейчас М. Новиков работает над новыми рассказами, в которых должно с большей четкостью, чем до этого, определиться направление его литературных интересов, само качество прозы /до этого «реалистические» рассказы его были удачнее «фантастических»/.
Руководитель семинара М. Лобанов. Март 1965 г.
Николай Шмелев, газета «Труд» № 45:
«Начнем с того, что оборонительные расходы, которые фактически задушили СССР, сократились примерно в пять раз. Расходы на здравоохранение, образование, науку уменьшились в десять раз. Заработная плата в России упала приблизительно в два, а с августа 98-го — в три раза. Пенсии сократились в пять-шесть раз. При этом налоговая нагрузка на предприятия выросла в среднем в два раза по сравнению с советским временем. Кроме того, мы перестали содержать 14 советских республик, субсидии которым ежегодно составляли порядка 50 миллиардов долларов. Плюс 20–25 миллиардов долларов в год мы вколачивали в страны СЭВ и страны третьего мира — бесплатными поставками, льготными ценами на нефть, газ… Это колоссальные деньги. А сегодня весь российский бюджет — 20–30 миллиардов долларов».
12 марта, воскресенье. У меня ощущение, что мало работаю над дневником. Правда, вечер пятницы и субботу сидел над версткой журнала «Проза», где у меня идет половина материала. К сожалению, в редакции не сделали никаких замечаний, а вычистить рукопись сам я не смог. Боюсь, что редакция понадеялась на меня больше, чем это следовало бы делать. Этот журнал очень лихо издает Володя Крымский. Я заглянул в другие тексты, много интересного, хотя на первый взгляд кажется, что облегчено. Но читающий, проходя через усложнения, вплавляется в более четкие и трудные тексты. Кажется, в журнале будет хорош роман какого-то неизвестного мне молодого парня. В романе действуют ангелы.
С моей публикацией в «Нашем современнике» что-то застопорилось. Я говорил об этом в пятницу в институте со Станиславом Юрьевичем Куняевым. Он также сказал мне, что я напрасно умягчаю в верстке еврейскую тему. Объяснять, что деталей больше, чем диктует хороший вкус, бесполезно. Здесь правота не одного дня дневника. А общей картины. Задержка с публикацией, видимо, связана с обилием других обязательств. Мои дневники не защищены ни связями, ни экстренной ситуацией, в них только мой заблуждающийся голос. Я тихо делаю ставку на книгу — «Дневник ректора».
По словам С.Ю. я понял, что наш патриотический клан обеспокоен присуждением В.Г. Распутину премии Солженицына. Это как бы выводит Распутина из публицистическо-патриотического оборота. Журнал поставлен в трудное положение: Распутина надо поздравить публично. У журнала возникло желание поздравить сам присуждающий премию фонд с проявленной смелостью. Воевать и воевать. Я посоветовал все-таки не обращать внимания на внутренние распри и поздравить как надо. Пора, ребятки, смириться, с тем, что рожей, талантом и образованностью не вышли. Да и к чему эта подпольная война?
