Александр Половец - БП. Между прошлым и будущим. Книга 1
Да и плохо ли? — стоимость земли и строений там сегодня выражается в числах со многими нулями — разумеется, в условных единицах — так стыдливо именуют в России наш доллар. Говорят, численность писателей в населении Переделкина упала с когдатошних ста процентов (или почти ста) до половины, а то и меньше. Зато какие особняки, упрятанные за глухими заборами, там построились в эти годы! И продолжают строиться — в чем убеждаюсь с каждым туда приездом. Писателям же, еще недавно имевшим надежду провести там лето-другое, сегодня не светит солнышко.
Так вот, сторонники Огнева, сместив его, выбрали свой — второй (!) президиум. Альтернативный. И теперь уже год идут судебные разбирательства — какой президиум законнее. Дело рассматривается в двух московских судах — одновременно! Ну не расцвет ли демократии? Один из них, следуя логике, поддерживает «казаковский». Другой же, естественно, — «огневский». Самое время вспомнить, что пришедший на смену Огневу, после двух лет председательства, новый председатель Юрий Поляков сложил с себя полномочия. Что и сообщалось в заметке…
Это к нему спешил я на встречу в один из июньских дней минувшего лета. Но тогда я многого не знал. Да и теперь видна нам лишь верхушка айсберга — а интересоваться глубже особой нужды не вижу. Ни мне, ни вам, дорогой читатель, дачей в Переделкино не владеть, да и зачем бы… Хватит, однако, об этом.
* * *А вот о чем рассказать хотелось бы. В одном из недавних выпусков «Вестника» помещен полемический материал по поводу вероятного плагиата, совершенного в свое время Михаилом Шолоховым. Мне, если честно, эта тема безразлична. И результат дискуссии мне, как выражаются острословы, «без разницы». Признаюсь: я «Тихий Дон», да и другое, приписываемое перу Шолохова (за исключением одного-двух рассказов), не считал, а сейчас и тем более, не считаю классикой, шедеврами мировой литературы, в чем, может, я и не прав. И, может, был прав Нобелевский комитет, отметивший Шолохова премией (или, на самом деле, возможно, кого-то еще) — какое это сегодня имеет значение?
Ну, сохраняется повод дотошным литературоведам скрестить перья в научной дискуссии, партийным (неважно, каким партиям принадлежащим) публицистам обличить противную сторону во всех возможных и невозможных грехах. Восстановление справедливости? Опять же, возможно. Только в любом случае автора «Тихого Дона» — мнимого, настоящего ли, скорее всего, в живых сегодня нет. А так — ну, любопытно: да, еще одна мистификация, мало что значащая на фоне глобальной мистификации, коей являлся сам строй в стране той поры.
Я бы не стал упоминать этот полемический текст, но, знакомясь с ним, я особо отметил про себя замечание автора, брошенное как бы вскользь, в адрес «Литературной газеты»: «… увы, «ЛГ» уже совсем не та, которую мы помним».
Конечно, не та. И что значит — «та»? Она и не может по определению быть той, которую редактировал ныне покойный Чаковский, и даже той, которую еще пару лет назад вел бывший «крокодилец» Лев Гущин. А сегодня у нее другой редактор, но и другой, позволю себе сказать — хозяин, частный издательский дом. Да, именно хозяин — в прямом, «капиталистическом», смысле. Кто бы, еще недавно, осмелился назвать вслух «хозяином» газеты Отдел пропаганды ЦК КПСС, звонка из которого пуще смерти боялся Александр Борисович Чаковский (как и его предшественники советской поры), редактировавший «Литературку».
Я и дальше, с разрешения читателя, буду так называть «Литературную газету» — в этом сокращении сохраняется не пренебрежение, но пиетет, дружеская расположенность, какие питала к ней подсоветская интеллигенция 60-х и «предперестроечных» годов. Газета, и правда, казалась другом, который иногда и вдруг может сказать что-то такое, пусть аллегорически, эвфемизмом, о чем не всегда и не всякому на своей кухоньке скажешь. А какие там работали журналисты!
О той поре красочно рассказывает мой добрый друг Илья Суслов, отслуживший в «Литературке» многие годы, вплоть до самой эмиграции, состоявшейся почти тридцать лет назад. Для него-то газета уж точно сегодня не «та». Ну и что? Возможно ли, да и должно ли сохраниться газете «той», когда вокруг все рушится, когда меняется весь уклад жизни. А разве читатель газеты — «тот»? Ведь было время, когда подписка на «Литературку» была отличительным признаком человека определенного круга — и значит, изначально интеллигентного, причем мыслящего критически и неординарно.
Чистые пруды и окрестностиА что сегодня? Вступление явно затянулось, но оно самым непосредственным образом относится к тому, о чем я собираюсь рассказать.
В редакции «Литературки», которая давно переехала с Цветного бульвара в район Чистых прудов, я в последние приезды бываю часто.
Так вот. В сегодняшней «Литературке» у меня образовался новый круг знакомств.
Да и вообще интересно было просто побродить по комнатам редакции — с кем-то из ее нынешних сотрудников у меня был случай познакомиться в ЦДЛ (в Центральном Доме Литераторов — редко произносят это полностью) на презентации чьей-то книги, ритуально завершившейся в «нижнем», наиболее доступном по нынешним ценам, буфете. Милейшие люди — литератор, публицист, критик, поэт… Они познакомили меня с Игорем Гамаюновым — он ведает в «ЛГ» отделом публицистики и общественной жизни. Его предложение мне вести в газете рубрику «Наш человек в Калифорнии» — наподобие существующих «Наш человек в Германии» и где-то еще — я вежливо отклонил по причинам, которые станут понятны из дальнейшего текста этих заметок. И, наконец, меня познакомили с нынешним редактором газеты — Юрием Поляковым.
Договориться о встрече с ним оказалось не сложно. Согласитесь, объяснимо желание познакомиться с успешным писателем, лауреатом многих литературных премий, альтернативным президентом Международного литфонда, принявшим на себя не во всем благодарный (сужу по собственному опыту) труд редактора еженедельника, Юрием Поляковым. А «Международный» фонд — это тот, что объединил литфонды бывших советских республик, — в его собственности, в частности, Переделкино с Домом творчества и дачами…
Нашей встрече с Поляковым предшествовала публикация в «Литературке» моих заметок — в них я полемизировал со статьей порочащей эмиграцию из России, о чём уже было выше в «Заметках по поводу». Её инициаторами из газеты предполагалась устроить нечто вроде «интервью» главреда для зарубежной русской прессы. Прощаясь же, Поляков заметил — «Ну, и кто кого сегодня интервьюировал?». Но ведь я сразу признался, что «брать интервью» у него не стану, а рассчитываю просто на беседу. Против чего Поляков, вроде, не возражал. А еще скопились у меня к нему вопросы, и не последний из них — касающийся судьбы моего текста, предложенного «Литературке» и опубликованного в ней около полугода назад. Казалось бы — чего еще желать автору. А желать было чего. Хотя, лучше об этом ниже.
