Игорь Зимин - Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 1
Несмотря на первое впечатление неимоверной роскоши приготовленного приданого, всё это были вещи только для первоначального обзаведения молодой семьи, необходимые для еды, сна, ношения, передвижения и молитвы. Правда, все предметы были отменного качества и исчислялись сотнями штук.
Как это было принято в Министерстве императорского двора, приданое создавали на основе прецедентов. Эти извлеченные из архивов прецеденты определяли фирмы, среди которых распределялись престижные заказы. При этом фирмы-производители, как правило, были поставщиками императорского двора. Для сохранения престижной марки поставщика двора эти фирмы подчас шли на заведомые убытки, поскольку Министерство двора требовало от них представить «такое же количество предметов и за такую же цену», при этом инфляция совершенно не принималась во внимание. Этот мотив проходил через многие документы – «стоимости не превышать». Если же превышение стоимости и происходило, то, как правило, поставщиками прилагалось тщательное обоснование «излишних» денежных затрат. Иногда для этих документов был характерен деловой стиль, изредка эмоциональный. Так, парижский фабрикант Дениер, ведущий французский бронзовщик эпохи историзма, работая над приданым для великой княжны Ольги Николаевны, написал следующую «объяснительную»: «В пылу работы, увлеченный желанием исполнить к лучшему, я превзошел указанные мною… цены, но признаюсь, что, работая для одного из богатейших и пышнейших европейских дворов, мне трудно было быть остановленным экономией нескольких лишних тысяч франков»413.
Несмотря на консервативность и традиционализм, при комплектации приданого принимались во внимание и личные вкусы заказчика, поскольку все образцы проходили через процедуру обязательного личного утверждения.
При заказах вещей внимательнейшим образом отслеживались конъюнктура рынка и множество сопутствующих деталей. Патриотизм во внимание не принимался, поскольку основной упор делался на качество и художественную сторону изделий. Так, в 1840-х гг. при формировании приданого для дочерей Николая I выяснилось, что заказать фаянсовый сервиз в Англии у знаменитого Веджвуда дешевле, чем в России. Кареты было выгоднее заказать мастерам придворного ведомства. В отношении столового белья приходилось выбирать между Александровской мануфактурой и голландским торговым домом в Петербурге «Гармсен, Ланганс и К°». Выбрали голландцев, которые, при всех прочих равных, предлагали более короткие сроки выполнения заказа.
Однако, несмотря на жесткий контроль цен, художественная сторона вопроса в таком деликатном деле, как приданое, все-таки доминировала. При отборе поставщиков ориентировались в первую очередь на многолетних партнеров Министерства императорского двора: императорские фарфоровый и стекольный заводы, Выборгский стекольный завод, Шпалерную мануфактуру, мебельную фирму братьев Гамбс и Английский магазин Никольса и Плинке.
Привлекали и живописцев. Профессора Академии художеств по предварительно составленным эскизам писали образа для иконостаса походной церкви. В 1843 г. для подготовки приданого великой княжны Александры Николаевны заслуженному петербургскому златокузнецу, автору русских орденов и короны 1826 г. Вильгельму Кейбелю, доверили самое дорогое – исполнить «для церкви утварь серебряную, густо вызолоченную». Серебряную без позолоты поручили изготовить мастеру Кудряшеву. Придворным ювелирам Кемереру, Янашу и вдове ювелира Яна надлежало кроме обручальных колец создать заново или переделать из старого девять гарнитуров из жемчуга, бриллиантов и всех родов драгоценных камней. Характерно, что уровень вмешательства заказчиков был таков, что мать невесты, императрица Александра Федоровна, лично сделала эскиз для бирюзовой диадемы.
Для драпировки стен (при составлении приданого в 1843 г.) поручили купцу и «почетному гражданину Погребову по выбранным у него образцам заказать на лучших московских фабриках шелковые обойные материи». 9 июля 1843 г. Кабинет испрашивал разрешения «заказать мастеру Гамбсу в спальню ее высочества точно такую же и в том же числе золоченую мебель, какая была приготовлена в спальню же для е. и. в. великой княгини Марии Николаевны, подтвердив Гамбсу, чтобы позолота была сделана лучше и прочнее первой»414. На это последовала резолюция министра императорского двора князя П. М. Волконского: «Высочайше повелено исполнить и заказать Гамбсу сделать мебель сверх спальной и в уборную… но наперед представить рисунки. для выбора ее высочества». Рядом с резолюцией министра – приписка, видимо, вызванная прошлым опытом работы с поставщиком: «Гамбса обязать подпиской отвечать за прочность мебели в течение года со времени поставки». Другими словами, от поставщика потребовали письменных гарантий.
При комплектации набора кухонной посуды министерство обратилось к «цеховому мастеру медных дел» Александру Юрину, исполнившему ранее эту же часть приданого для старшей дочери Николая I – Марии Николаевны.
Надо подчеркнуть, что никакие многолетние связи придворных поставщиков не гарантировали получения престижного заказа. Эскизы, образцы, реестры могли идти в работу только после прохождения обязательной процедуры высочайшего утверждения. Особенно значимым было мнение самих царственных невест.
При распределении заказов регулярно прибегали к тендеру. Например, в 1843 г. разгорелась борьба между фирмой «Никольс и Плинке» и петербургским бронзовщиком Феликсом Шопеном за право изготовления бронзового плато. Каждая из сторон стремилась склонить Министерство двора в свою сторону дополнительными «бонусами». Так, Шопен предложил три варианта изделия и при этом брался бесплатно вычистить плато великой княжны Ольги Николаевны (изготовлено в 1840 г.), которое уже было сделано в качестве элемента приданого и ожидало своего часа на складах министерства. В результате министерство, решая свои задачи, передало плато из приданого Ольги в приданое Александры, но при этом немедленно заказало аналогичное плато для Ольги повторно. К началу августа 1843 г. было роздано большинство заказов для подготовки приданого Александры Николаевны.
К осени 1843 г. приданое начало формироваться. Быстрее всего оказался укомплектован гардероб. Отвечала за эту позицию статс-дама Ю. Ф. Баранова. Счета и выплаты шли через ее руки бесконечным потоком: берлинской фирме братьев Римплер – за шелковые ткани, Августу Матиасу – за 7 аршинов кашемира из Москвы, школе Императорского человеколюбивого общества – за шитье блуз и 20 аршинов вышивки для туалета, истопнику Воробьеву – за разъезды, футлярному мастеру Дюдитеру – за сделанные сундуки и картоны, жене капельдинера Сундукова – за шитье 18 наволочек, модному магазину «Этьен и Ведель» на Большой Морской – за мантилью, банкиру барону Штиглицу – за вексель для уплаты шелков по счетам парижского магазина «Шардон Лагаш», магазину персиянина Хаджи Ханова в Петербурге – за турецкие шали, магазину «Дюшон» на Невском проспекте – за помаду, мыло и одеколон, фабриканту Сапожникову – за 23 аршина марселина, фабриканту Шульцу – за булавки и шпильки, начальнице сиротского приюта – за разное шитье, голландскому магазину «Крюйс» – за 27 кусков батиста, почетному гражданину Ивану Лихачеву – за два русских парадных платья, вышитых серебром и золотом, дочери губернского секретаря Ильина Анне – за метки на 34 платках и т. д. и т. п.415
