Дмитрий Лихарев - Эра Адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота
За время службы на эскадре А. К. Кея Фишер получил самую высокую оценку адмирала. Дочь адмирала Кея, впоследствии миссис де Криспини, вспоминала, что отец отзывался о Фишере как о «человеке, которого ждет большое будущее», и вообще, считал его «самой светлой головой на всем флоте». Адмиральской дочке Фишер запомнился как очень веселый человек. Он любил танцевать и частенько участвовал в матросских плясках на палубе корабля. Она также вспоминала, что капитану 1-го ранга очень нравилось посещать церковные службы, и он это делал всегда, как только предоставлялась возможность[100].
Бэкон считает, что именно за время службы в Североамериканских водах Фишер приобрел интерес к бальным танцам, «который скоро превратился в настоящую манию и не угасал в нем с того года до самой смерти»[101]. Если на званом вечере или на балу Фишер находил себе партнершу, которая хорошо вальсировала, он мог протанцевать с ней весь вечер. Надо сказать, что в викторианской Англии такой поступок выглядел скандальным и предосудительным. Считалось, что кавалер не должен танцевать со своей партнершей больше двух танцев подряд, иначе он мог скомпрометировать даму.
Между тем, в Европе политическая обстановка становилась все более напряженной. К началу 1877 г. серьезно обострилась ситуация на Балканах. В апреле Россия начала военные действия против Турции. Русские войска нанесли туркам несколько поражений и быстро продвинулись до Адрианополя. Британское правительство, стремясь не допустить полного разгрома Турции, отдало приказ командующему Средиземноморским флотом адмиралу Хорнби ввести военные корабли в Босфор и Дарданеллы. Англию захлестнула волна антирусских настроений. Именно тогда слово «джингоизм» прочно вошло в употребление.
В мае 1878 г. оба, и Фишер и Кей, получивший полного адмирала, были отозваны в Англию. В водах метрополии лихорадочно формировалась «особая эскадра», которая, на случай войны с Россией, должна была действовать в Северном и Балтийском морях, базируясь на порты Великобритании. 7 нюня адмирал Кей поднял свой флаг на «Геркулесе», а Фишер вновь стал его флаг-капитаном. «Геркулес», имевший водоизмещение 8680 т и вступивший в состав флота в 1868 г., представлял собой увеличенный прототип «Беллерфона». Слабой стороной этого корабля была разнотипность и разнокалиберность его артиллерии. На нем были установлены орудия трех разных калибров, часть из которых была гладкоствольными, а часть — нарезными.
18 июня эскадра выстроилась на рейде Портленда. В ее состав входили 6 броненосных кораблей с дополнительным парусным вооружением, включая «Геркулес», 1 броненосец нового типа («Тандерер»), 6 броненосцев береговой обороны типа «Принц Альберт», 1 парусный фрегат, 4 канонерских лодок и одно посыльное судно[102]. Рассортировав это разношерстное сборище на два соединения, Кей начал учебные маневры.
Наибольшее беспокойство командованию доставил, конечно, визит королевы, которая решила устроить смотр «особой эскадре». Кульминационное событие было запланировано на 13 августа. Главное, что в данной ситуации не следовало упускать из виду флотскому начальству — это нелюбовь королевы Виктории к слишком громкой пушечной стрельбе. Все было устроено так, что когда эскадра давала «королевский салют», яхта королевы находилась на приличном расстоянии, чтобы «не слишком беспокоить ее величество». Фишер сыграл не последнюю роль в разработке хитроумной диспозиции. Меры предосторожности оказались нелишними, и адмирал Кей получил благодарность ее величества за «хорошее состояние кораблей эскадры».
Войны с Россией, как известно, не произошло, «особую эскадру» расформировали, и в сентябре 1878 г. Фишер был временно списан на берег с половинным жалованьем. Это очень осложнило его финансовое положение, поскольку к тому времени он уже был отцом четверых детей: Беатрис, Сесиля, Дороти и Памелы. И хотя с получением звания капитана 1-го ранга жалованье Фишера возросло до 12 ф. ст. в неделю, содержать семью было все труднее. В период службы Фишера на Вест-Индской эскадре его супруга с детьми жили во Франции, поскольку там жизнь была дешевле. В целом, Фишерам все же удавалось держать себя на уровне, соответствующем их положению. Сын Фишера Сесиль впоследствии даже закончил Оксфордский университет.
В начале 1879 г. Фишер вновь получает назначение на Средиземноморский флот в распоряжение адмирала Хорнби. Если бы существовала какая-либо альтернатива, Фишер наверняка отказался бы. На Средиземном море ему предстояло принять под команду «Паллас», тот самый, на котором он уже побывал в 1876 г.
Материальная часть корабля уже тогда была крайне изношенной, и за прошедшие три года се состояние не улучшилось. Броневое покрытие на бортах «Палласа» ко времени прибытия Фишера удерживалось исключительно благодаря цепям, пропущенным под днищем корабля. Мичманы «Палласа», вспоминая о длительном переходе в Англию, острили: «Джеки все время лазил в нижние помещения и что-то там проверял. Очевидно, он беспокоился, как бы у нашей посудины не оторвалось днище, прежде чем мы доберемся до места»[103].
Несколько месяцев службы на «Палласе» прошли для Фишера не без пользы. Особенно большое удовлетворение он получил от общения с командующим флотом. Известный английский историк-маринист Уильям Клауэс охарактеризовал адмирала Хорнби не только как выдающегося боевого командира, знатока морской стратегии и тактики, но и как ученого, специалиста в технической области, военно-морской теории и истории флота[104]. В своих мемуарах Фишер также дает Хорнби высокую оценку: «Этот великий человек был лучшим адмиралом после Нельсона. В Адмиралтействе он не состоялся! Нельсон наверное бы тоже! Их стихией было море, а не служебный стол»[105].
Если судить по переписке Фишера тех месяцев, Хорнби часто устраивал маневры и учебные стрельбы. Русско-турецкая война к тому времени уже закончилась, русские армии отошли от Адрианополя, а Хорнби, в свою очередь, отвел свои корабли в Галлиполи. Фишер был склонен придавать большое значение миссии английского флота: «Когда русские были у ворот Константинополя, британский флот под началом адмирала Хорнби в слепящую метель, подвергаясь огромному риску, не взирая на то, что прибрежные форты уже были заняты русскими и могли открыть огонь, — этот флот в последнюю минуту перекрыл и заблокировал ворота Константинополя от русских и способствовал заключению мира»[106].
17 марта 1879 г. турецкий султан дал торжественный обед в честь англичан. Фишеру довелось быть в числе приглашенных. На обеде присутствовало около тридцати человек, из них десять английских адмиралов и офицеров. Султан показался Фишеру «человеком маленького роста с крючковатым носом и коротко подстриженными бакенбардами. Султан выглядел несколько утомленным, но когда он говорил, на его лице неизменно была обворожительная улыбка»[107]. Была ли эскадра Хорнби главным и решающим фактором, который предотвратил захват русскими войсками Константинополя, остается вопросом спорным. Тем не менее, султан неустанно провозглашал тосты за здоровье гостей и всякими другими способами выражал им свою признательность. С каждым из английских морских офицеров он поговорил в отдельности.
