Василий Козаченко - Белое пятно
Левко огляделся. Как это он только позволил себе заснуть?
Вокруг все спокойно. Кроме птичьего щебета, никаких других звуков. Парень постепенно успокаивался.
Сдул с шоколада суетливых муравьев, брызнул себе в лицо росой с большого папоротника, растер ее ладонью и, перекусив шоколадом, двинулся дальше.
Он долго шел вдоль узенькой межи. Потом, когда она исчезла, пробивался напрямик через лес, который с каждым шагом становился все гуще и плотнее. Шел ровно три часа. И тут внезапно из-за кустов орешника открылось перед ним озеро...
Оно сразу же ему не понравилось. Не таким представлял его себе, не таким выглядело оно на карте. По крайней мере, там оно было значительно больше. А тут в глубоком овраге, плотно окруженном лесом, почти круглая небольшая впадина, до отказа наполненная черной тяжелой водой. Обыкновенный пруд. И вода показалась Левку такой же, как она обычно бывает в пруду, охваченном по краям ряской и водорослями.
С одной стороны озеро упиралось в ровный зеленый вал, похожий на старинную, сплошь заросшую водяными и лесными травами плотину.
Левко остановился на пригорке, под кустом орешника.
Снизу, со стороны озера, тянуло прохладой, густо замешенной на холодной мяте, бузине и валерьяне. Остановился и, сдерживая в себе внезапную тревогу, пытался понять, что же его здесь насторожило.
Быть может, Сорочье озеро где-то чуть дальше? Вон там, за теми дубами? А это лишь его начало, исток, почему-то не обозначенный на карте? Но бывают ли такие неточности на картах? Одним словом, как бы там ни было, а обходить его он все же не имеет права... Местность кажется очень глухой, безлюдной. Тем лучше...
Он достал из кармана свисток. И несколько раз с условленными интервалами просигналил: "Пить-пить, пить-пить!" Слабенький писк утонул без ответа в зеленых зарослях и птичьем щебете.
Левко долго стоял, затаив дыхание, прислушиваясь и всматриваясь в заросли. Не обнаружив ничего подозрительного, решил обойти озеро вокруг. Весь путь, от места первой остановки и обратно, прошел довольно быстро и без особых трудностей. В зарослях насыпи, похожей на плотину, нога человеческая не ступала, вероятно, уже десятки лет. Сотню шагов, которые отделяли его от противоположного берега, Левко одолевал дольше всего, минут двадцать, острекавшись крапивой, исцарапав себе лицо и руки.
В конце плотины Левко заметил в густых заросляч следы какого-то очень старого, истлевшего уже сруба.
И сразу же за ним в побегах высокой бузины притаился каменный фундамент какого-то здания: кладовки, погреба?.. Вероятно, здесь когда-то, очень давно стоял дом.
Все заброшено, почти сровнялось с землей, проросло бурьяном и многолетними кустами, совершенно одичало.
А все же... что-то тут было настораживающее. Непостижимое и неуловимое. И вместо того, чтобы тронуться дальше, как он уже было решил, старшина попятился глубже в кусты. Присел на какой-то старый, тоже насквозь прогнивший пенечек. Оттуда ему хорошо видны были гать, место, где укрывался под бурьяном старый сруб, и весь противоположный берег. Сидел долго, вслушиваясь в монотонный лесной шум. И все пытался понять свою тревогу, которая с каждой минутой все острее давала себя знать...
Вокруг тишина, глушь, безлюдье.
Уже с большим трудом Левко подавлял в себе желание подняться, снова обойти пруд, окликнуть кого-то в полный голос, подать о себе весть. Он почему-то был уверен, что на этот раз непременно услышит ответ.
Наконец все-таки поднялся. Обходя заросли орешника, подул в свисток: "Пить-пить!" Повернулся лицом к черной воде, держась рукой за гладенький ствол черноклена, шагнул по крутому склону вниз: "Пить-пить!"
И, будто в ответ, что-то внезапно треснуло, взорвалось у него в затылке. В глазах вспыхнула, мгновенно угаснув, ослепительная молния. И все вокруг поглотила тьма...
Сначала в помутившееся сознание пробился однообразный гул человеческих голосов. Потом шум и тупая боль в голове.
Левко вздохнул, попытался вытянуть руки и вдруг почувствовал, что они у него связаны за спиной. Что за странный сои? Лежит, вероятно, неудобно, и оттого ему мерещится черт знает что! Так иногда бывает... Нужно заставить себя проснуться... Однако на сон это словно бы не похоже... Тогда где ж он? Ага... Ночной пожар, костер, на который он падает с неба. Да, да... потом лес...
черное озеро... Звук свистка: "Пить-пить!"
Так ничего больше и не вспомнив, Левко опять глубоко вздыхает и широко раскрывает глаза.
Под правой рукой у него что-то жесткое и колючее.
Пахнет сухим сеном. Он лежит на боку, и руки у него...
в самом деле крепко связаны. Так крепко, что левую он даже не ощущает. Онемела... Сейчас, вероятно, ночь...
Какое-то еле освещенное слабым желтоватым светом помещение. Он пробует повернуть голову, и резкая боль, сразу возникнув где-то в затылке, острой вспышкой бьет в темя и распирает виски. Невыносимо тоскливое ощущение зарождается в груди и отвратительной вялостью разливается по всему телу. Что же с ним случилось?
Здесь, кажется, кто-то есть... Кажется, он слышал какието голоса...
Желтоватый свет, приближаясь, становится ярче. Ктото невидимый подошел из сумерек и нагнулся над ним, держа в руке обыкновенную керосиновую лампу. Свет ослепляет, и Левко закрывает глаза.
- Ну что?.. Очнулся? - слышится откуда-то из-за спины молодой голос.
- Кажется, - неторопливо отзывается прямо над Левком глуховатый, с хрипотцой басок.
- Здорово ты его!..
- Ничего... Смерть ему суждена не от этого... Ну как? Немного очухался?
Из-за руки, которая держит лампу, из сумрака появляется над ним незнакомое лицо. В глазах, отражаясь от лампы, два колючих огонька. Густо нависшие брови.
Кончик носа острый. Запавшие темные щеки и сухой, костлявый подбородок. Резко очерченные, твердые губы выталкивают неторопливо и скупо:
- Ты кто такой?
Левко молчит. Прищурив глаза, лихорадочно размышляет: "Где я?.. Кто они?.. Полицаи?.. Или... может...
может, партизаны? А что, если они нашли у меня "справку?" по-настоящему ужасается он. - Что я им скажу?
Не поверят... Как же узнать, кто они? Ничего, ни слова определенного первым не говорить. Не отвечать прямо ни на один вопрос... Даже тогда, когда они будут признаваться, кто такие. Даже тогда... До тех пор, пока не будет убедительных, твердых доказательств!"
Резко очерченные губы кривятся в еле заметной улыбке:
- Гордый... Даже не отзывается.
- А может, он еще оглушен? Может, дать ему воды? - слышится молодой голос сбоку.
- Почему бы и нет?.. Воды не жаль.
Кто-то рукой поддерживает ему голову. Левко не отказывается, пьет. Вода капает из обливной кружки, стекает по подбородку на шею. Напившись, Левко откидывает голову на сено, крепко зажмуривает глаза. Какой-то неведомый до этого страх холодит ему сердце. От сознания этого страха на душе у парня тоскливо и муторно, ему становится стыдно самого себя...
