Виктор Островский - Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)
Он наклонился поближе ко мне и тихо сказал. – К нам тут пришло пополнение: мужик и баба. Он подмигнул мне. – Она не плоха, Вы сейчас увидите. Он приблизился еще ближе. – И Вы не поверите, когда Вы ее увидите. Она выглядит как порядочная девочка, но я слышал от друзей в учебном центре службы безопасности, что она трахается со всеми, как дикарка.
– Так Вы хотите, чтобы я ее проверил, так, что ли? Я испытывал сильное отвращение к этому типу и желал про себя, чтобы он провалился в преисподнюю. С другой стороны, я никак не мог изменить тот факт, что несу с собой целую пачку сверхсекретных документов Моссад, которые касаются многих иностранных разведок, кучу фотографий офицеров Моссад и полный список двух тысяч «сайаним» в Англии, Франции и США. Содержание чемодана, к которому он прислонился, могло бы меня на всю жизнь отправить в темную тюремную камеру.
Он засмеялся. Видимо, его развеселили мои слова, и он не заметил мой обидный тон. – Нет, с этим я сам справлюсь, возможно, даже очень скоро. Я хочу, чтобы Вы обменялись паспортами с вон тем клоуном. Он кивнул в сторону толстяка в другой очереди. – И тогда мы посмотрим, заметят ли они, что произошло, и заметят ли вообще хоть что-либо.
– Вы с ним об этом говорили?
– Вы думаете, он откажется?
Я посмотрел на толстяка. – Нет, не думаю. Хорошо, я Вам подыграю. Когда он уже собирался подходить к тому другому, я придержал его за плечо. Он улыбнулся: – Ну что еще?
– Если я сделаю это, сможете ли Вы меня пропустить побыстрей, как если бы я был здесь по служебной надобности? Я хотел, чтобы он со своим пропуском провел меня по «зеленому коридору» мимо всех контрольных постов.
– Конечно, приятель, нет проблем.
Я ухмыльнулся и почувствовал, как кровь отхлынула от лица, а в груди поселилось какое-то чувство ледяного холода.
Этой контрастной ванне чувств нас тренировали в Моссад, ведь у офицера всегда есть личные чувства, которые могут помешать ему во время выполнения задания. Нас учили, как вызвать в себе новые чувства на смену исчезнувших.
Меньше чем через минуту после того, как офицер службы безопасности провел наш с толстяком обмен паспортами, на пост паспортного контроля пришла новая смена. Я быстро взглянул в паспорт, который мне дал офицер. Это был американский паспорт с фотографией человека рядом со мной, но тех времен, когда он еще не носил бороду. Это должно было насторожить новую смену. Я прочитал имя и запомнил его. Все было сделано очень по любительски, мое настоящее имя было на ярлычке на моем чемодане и на билете. Надо быть полными идиотами, чтобы ничего не заметить – конечно, если за этим не скрывалось еще что-то.
– Ваш паспорт, пожалуйста, – сказала женщина. Ее поведение было дружелюбным и достаточно профессиональным для новичка. Она действительно была очень красивой, что могло послужить причиной слухов, которые распространял о ней офицер службы безопасности, может быть, из пустой зависти. Я не мог поверить, что эта дурная слава имеет какие-то основания. Я сделал шаг вперед и подал паспорт. Я улыбнулся ей. Ее выражение лица не изменилось, когда она взяла паспорт.
Краем глаза я заметил Эфраима, который стоял, прислонившись к окошку в десяти метрах от меня, и наблюдал за мной. Я не мог разглядеть выражение его лица. Было ли это дьявольской игрой, чтобы заманить меня в ловушку? Может, история о Ливане выдумана от начала и до конца, чтобы я сбежал и был пойман в аэропорту в результате этой дурацкой истории с обменом паспортов? Я уже слышал в душе, как я объясняю суду, что офицер службы безопасности просил меня помочь ему в этой тренировке, и при этом никакого офицера, который бы свидетельствовал в мою пользу, не было бы.
Она взяла паспорт, и я увидел, что толстяк дал свой паспорт другому офицеру.
– Ваше имя? – спросила она.
– Роберт Фридман.
Она взяла паспорт и положила его перед собой на столе.
– Пожалуйста, поставьте багаж на стол.
– Конечно. Я повернулся к моему багажу и тут услышал, как другой офицер закричал: – Не двигаться! Руки за голову! – вытащил пистолет, и через секунду на место происшествия прибыли другие полицейские.
– В чем дело? Что случилось? – спросил первый из прибывших, с пистолетом в руке.
– Этот человек ездит с фальшивым паспортом. Он указал на толстяка, который нервно искал глазами офицера службы безопасности и страшно вспотел.
– Это большое недоразумение. Пожалуйста, не стреляйте. Это только игра, спросите его. Он указал на меня и в этот момент снова появился наш офицер.
– Спокойно. Давид, убери пушку. Он обратился к полицейским: – Все под контролем, это только учения. Он повернулся к человеку, чей паспорт был у меня: – Вы можете опустить руки. Все окончено. Хорошая работа, Давид. Он обернулся к девушке: – Ну, Сара, может, ты теперь удостоишь взгляда этот паспорт? Она широко раскрыла глаза, будто заметив, что кое-что напутала. Она медленно взяла паспорт в руки рассмотрела фотографию, а потом меня. В этот момент я знал, что в ее глазах я был абсолютным дерьмом. Она не сказала ни слова.
Офицер вернул мне мой паспорт, а большому толстяку – его. Потом он сказал Саре: – Я хочу поговорить с тобой после работы в моем бюро. Ты знаешь, где оно?
Она кивнула, казалось, она сейчас заплачет, но овладела собой. Только когда мы отвернулись, она украдкой вытерла слезы рукавом своего темно-синего свитера.
Офицер сдержал слово и провел меня мимо всех контрольных постов после того, как я получил борт-карту. В мой паспорт поставили штамп, и я не должен был проходить личный контроль, как все остальные. Мы вместе выпили кофе в зале для отбывающих пассажиров на втором этаже. После того, как я купил пачку сигарет и журнал «Тайм», он встал.
– Приятного Вам полета и спасибо за помощь.
– Не за что. В это время уже вошли другие пассажиры и устраивались поудобнее, чтобы переждать двухчасовое ожидание.
Я почувствовал определенное облегчение. Но все закончится на самом деле лишь, когда я на борту самолета перелечу Средиземное море. Время отлета приближалось. Эфраим сидел на другом конце холла и читал газету. В это время он показался мне похожим на курицу, наблюдающую за своими цыплятами. Сейчас его присутствие придавало мне чувство безопасности.
Из телефона-автомата магазина «дьюти-фри» я позвонил домой Белле. Я слышал по ее голосу, что она сдерживает слезы. Это было даже хуже, чем, если бы она плакала, но это было не в ее стиле. Нам надо было так много сказать друг другу, но момент для этого был не самый подходящий, особенно если мы были на линии связи не одни. Я знал, что они не нападут на мой след, пока мы сами не проболтаемся, откуда я звоню, и мы говорили так, как будто я просто ехал в Эйлат. Я бы с таким удовольствием обнял бы ее сейчас.
