Иван Осадчий - Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…
Не раз и не два в своих публикациях и выступлениях я писал и говорил о том, что причиной многих неудач, постигших советское общество в послесталинское время, явилось то, что достойной замены И. В. Сталину по уровню интеллекта, гениальности мышления, искусству политика и таланту организатора в КПСС не нашлось. Точнее сказать, не в КПСС и в Советском государстве, а именно на высшем партийном посту, определявшем курс и путь развития советского общества.
По сравнению с И. В. Сталиным на вершине власти оказались невежды. Уровень их знаний и владение марксистско-ленинской теорией социализма и социалистического строительства, не говоря уже о его творческом развитии, был весьма поверхностным и ограниченным.
Справедливости ради надо сказать, что в составе высшего партийного и государственного руководства и в хрущевские, и в брежневские годы были и другие лица, хорошо понимавшие опасность того курса, той политики, которую вели названные генсеки, для судеб партии и социализма. Об А. Н. Косыгине я уже писал. Хочу назвать один пример. Вскоре после смерти Брежнева Ю. В. Андропов, ставший генсеком, обозначил в качестве главной задачу: разобраться, в каком обществе мы живем, на какой ступени зрелости оно находится?
А ведь в брежневской Конституции СССР 1977 года – основном законе государства, утверждалось, что «в СССР построено развитое социалистическое общество…»
…Такой «выход» был найден брежневским руководством, вместо того, чтобы признать несостоятельность хрущевской Программы КПСС, принятой с его участием, провозглашавший построение в СССР к 1980 году основ коммунистического общества. Словно её и не было в природе. Стыдливо замалчивали главный партийный документ. А коммунисты должны были руководствоваться им. Иначе как же?
В этой связи мне вспоминается один «казус», имевший место в моей пропагандистской работе.
…Заканчивался 1979 год, предпоследний год двадцатилетия, в результате которого, как говорилось в Программе КПСС, принятой XXII Съездом, в Советском Союзе должна быть построена материально-техническая база коммунизма.
В этой связи в партии и в народе жил обоснованный интерес к тому, как реально обстоит дело с ее выполнением. Хотя многие давно уже поняли утопичность этой хрущевской идеи.
Но Программа КПСС оставалась главным стратегическим документом партии и советского народа, определявшим пути и этапы коммунистического строительства. Соответственно в партийной пропаганде, во всей системе политического просвещения и в учебных курсах вузовских общественных наук продолжалось глубокое и всестороннее изучение партийной Программы и ход ее выполнения.
Зная реальное положение дел в развитии экономики и других сфер советского общества, лекторы ЦК КПСС и ответственные работники Госплана СССР на всесоюзных и республиканских семинарах лекторов партийных комитетов и Общества «Знание» реалистически подходили к освещению этого важнейшего политического вопроса. Основываясь на результатах, достигнутых за годы, прошедшие после принятия Программы КПСС, они делали аргументированные выводы о волюнтаристских сроках построения коммунистического общества в СССР за два десятилетия, определенных Хрущевым.
Участники этих семинаров, возвращаясь в регионы, ориентировались в своих выступлениях по этому вопросу на полученные сведения.
Такой «арсенал», созданный по материалам всесоюзных и республиканских семинаров лекторов, имелся и у меня. Максимально ориентируясь на него, я освещал этот самый животрепещущий вопрос в своих выступлениях.
Заключительным в серии семинаров, проводившихся в Краснодарском крае осенью 1979 года, был областной семинар идеологического и партийно-хозяйственного актива Адыгейской области.
В своей двухчасовой лекции я изложил суть проблемы. Многосотенная аудитория, заполнившая до отказа вместительный зал заседаний областного Дома политпросвещения, с большим вниманием слушала лекцию, содержавшую критический анализ складывающегося реального положения с реализацией двадцатилетней программы создания материально-технической базы коммунизма, построения основ коммунистического общества в СССР, решения других задач, предусмотренных Программой КПСС.
Соответственно, последовал обоснованный на фактах реалистический и аргументированный вывод о том, что за два десятилетия, определенных Программой, нам не удастся выйти на намеченные рубежи. Как показало время, это было нереальным, неосуществимым в столь короткий срок.
Не успел я перейти к ответам на вопросы, как услышал голос секретаря обкома партии, обращенный к аудитории: «Всё, что здесь говорил вам Иван Павлович Осадчий, – это его личное мнение. Именно так надо воспринимать его выводы и оценки. Областной комитет партии не имеет официальных документов ЦК КПСС на сей счет, и мы будем продолжать настойчиво бороться за безусловное выполнение Программы КПСС. На этом закончим работу семинара. Мы посоветовались в президиуме и считаем, что нет необходимости дискуссировать по вопросам, поднятым товарищем Осадчим в его выступлении».
Таким образом, секретарь обкома КПСС дезавуировал главное в моей лекции: критический, реалистический анализ положения дел с выполнением Программы КПСС, выводы и оценки, вытекающие из него.
После семинара меня пригласили в кабинет заведующего Домом политического просвещения. Руководители идеологической работы в области высказали свою неудовлетворенность и недоумение по поводу моей позиции, считая, что она демобилизует партийные комитеты и коммунистов в борьбе за выполнение Программы КПСС.
«Какими бы данными вы не располагали, непозволительно делать оценки и выводы, пока они не сделаны партией, её Центральным Комитетом» – такой был итог нравоучений, полученных мною тогда от руководителей Адыгейского обкома КПСС.
При этом, видя мою взволнованность и смущение, они в заключение сказали: «Ни ЦК, ни крайком КПСС мы не будем информировать о вашем субъективном выступлении. Но совет наш учтите, иначе у вас могут возникнуть серьезные неприятности.
Вы человек грамотный и хорошо понимаете, чем это может вам грозить…»
Такова вот случилась история с этим моим выступлением. К счастью, единственная такого рода.
…Вот она бессмертная «правда», саркастически обнаженная величайшим поэтом советской эпохи Владимиром Маяковским:
Нам с тобою думать неча, —
Если думают вожди…
