Виктория Миленко - Саша Черный: Печальный рыцарь смеха
Позволим себе усомниться в том, что действительный статский советник, патриот и гражданин, глубоко религиозный человек Роше дал деньги на издание крамольных революционных стихов, а они в сборнике «Разные мотивы» представлены. Одна лишь «Чепуха», где автор оскорбил не только память преподобного Серафима Саровского, но и Синод, должна была в корне пресечь желание Константина Константиновича и дальше помогать Александру Гликбергу на литературном поприще. И потом: если издание финансировал Роше, причем здесь библиотека служащих железной дороги? Что касается выбора типографии, то как раз в это время она выполняла заказ Бестужевских курсов, печатая отчет Общества вспоможения окончившим курс наук за 1905 год. Мария Ивановна состояла в этом обществе, и наверняка типографию нашла именно она.
Определить точное время выхода «Разных мотивов» — начало 1906 года — можно по косвенным признакам, а именно по датировке помещенных в сборнике стихотворений петербургского периода. Это стихи, опубликованные в журналах в ноябре 1905-го — начале января 1906 года, не позднее. Ни второй «Чепухи»[21], напечатанной в «Масках» 1 февраля, ни других стихотворений зимы — весны 1906 года в сборнике нет, да и открывающее его стихотворение «1906» убедительно намекает на то, что автор встречает именно этот новый год и пытается заглянуть в будущее. Прогнозы его таковы, что могли быть только в самом начале 1906 года, а позднее уже воспринимались скептически:
Новый год стоит в передней,
Новый год сейчас придет,
Год борьбы, борьбы последней —
Что с собою принесет?
Казнокрадам суд народный,
Палачам тюрьмы позор!..
Всем врагам народ свободный
Свой объявит приговор.
И так далее. Общий пафос ясен.
Помимо произведений, рожденных революцией, в «Разные мотивы» вошли стихи, привезенные из Житомира, а также созданные в первое время пребывания в столице («Осень в Петербурге» и «Скверная история» о конторщике-поэте, вынужденном томиться в службе сборов). Общее впечатление от сборника довольно тоскливое, не случайно Гликберг предпочитал никогда о нем не вспоминать. Поэтический почерк еще очень неуверенный, автор боится хоть на шаг отойти от образцов, которые кажутся ему авторитетными, и почти не смеет говорить по-своему. Там же, где он осмеливается, немедленно чувствуется, что это написал Саша Черный. К примеру, в сатирическом наброске «Правовед»:
Профиль лошади английской,
Взгляд стеклянный мертвеца,
Фат с величьем олимпийским
И с душою наглеца.
…………………………
И невольно пораженный,
Если случай с ним столкнет,
Долго думаешь смущенный:
Человек он — или скот?
Едва ли не самый важный момент, отмеченный нами в первой книге Саши Черного, это адресат стихотворения «Кровь ударяет горячей волною в виски…»: «Всем нищим духом посвящаю». Здесь мы впервые встречаемся с тем типом лирического героя, что станет одним из основных в сатириконском творчестве поэта, — «нищим духом» интеллигентом. Он же станет одной из Сашиных авторских ролевых масок. В 1905–1906 годах поэт употреблял понятие «нищие духом» не в каноническом библейском смысле, а в буквальном: человек «с горькой улыбкой безверья», раздавленный и малодушный, сломленный и опустошенный. Со временем Саша Черный вернется к исконному смыслу этого понятия, и его лирический герой отчетливо заговорит голосом «нищего духом» блаженного, любимого Богом[22].
Сборник «Разные мотивы» прошел незамеченным. Впрочем, сотрудники библиотеки Варшавской железной дороги, вне всяких сомнений, им гордились и поставили куда-нибудь на видное место. Их сотрудник Гликберг всю зиму 1906 года заставлял о себе говорить, оперативно откликаясь на актуальные события. Он и комментировал ожидание открытия Государственной думы («Чепуха: Репортаж за неделю», «Две Думы»), и клеймил воинствующих черносотенцев, в том числе епископа Волынского и Житомирского Антония[23] («Пастырь добрый»). Последнее стихотворение — настоящий нож в спину семье Роше, боготворившей проповедника. Так ославить Житомир и заодно своих покровителей!
К весне 1906 года поэт начал уставать. Не от борьбы, как он ее понимал, а от того, что ничего не меняется и всё утонуло в болтовне:
Слишком много разговоров,
Пересудов, перекоров.
Бесконечных рассуждений,
Полувзглядов, полумнений…
Слишком много.
………………………
Слишком много слуг лукавых,
Партий правых, жертв кровавых,
И растет в душе тревога,
Что терпения у Бога
Слишком много!
Политические баталии начинали утомлять. Всё чаще Саша Черный слышал стенания о том, что не все ли равно, кто у власти, лишь бы прекратились кровопролитие, аресты и неразбериха. Бессмертный обыватель всё отчетливее подавал голос. В известном Сашином стихотворении «Жалобы обывателя» (1906) этот голос превращается в стон отчаяния:
Моя жена — наседка,
Мой сын, увы, эсер.
Моя сестра — кадетка.
Мой дворник — старовер.
Кухарка — монархистка,
Аристократ свояк.
Мамаша анархистка.
А я, я — просто так.
Лирический герой, осатанев от общего семейного помешательства, восклицает: «Я просто обыватель, я просто жить хочу!» Не представляя, как унять домочадцев, он просит помощи у Бога, заламывает руки в отчаянии, мечтает сбежать в Америку.
Сбежать из России собирался и сам Саша Черный.
Имя поэта исчезло со страниц печати в марте 1906 года и не появлялось там около двух лет. Общее место всех биографий Гликберга — утверждение, будто все это время он слушал курс лекций в Гейдельбергском университете. Однако с чего бы вдруг ему там оказаться? Мы считаем, что поездка в Гейдельберг нужна была Марии Ивановне, а муж ее сопровождал и посещал лекции в качестве вольнослушателя. Не исключено и то, что жена старалась хоть немного «подтянуть» его до своего образовательного уровня. Тем более что поступить в российский университет Саша Черный не смог бы по многим причинам, прежде всего потому, что не окончил полного курса гимназии. Вполне возможно и то, что супруги скрывались. Опасаясь репрессий, которыми уже определенно запахло, многие активные участники революционных событий, и литераторы в том числе, уезжали в то время за границу переждать, пересидеть. Достаточно вспомнить Максима Горького или Леонида Андреева.
