Роджер Мэнвэлл - Генрих Гиммлер
Гиммлер провел первые недели нового периода своей власти, объезжая центральные пункты, где были размещены отряды СС, и призывая их к верности фюреру. В Берлине Гейдрих готовил для Геринга списки членов СА, которых следовало арестовать. 6 июня Гитлер провозгласил СД Гейдриха официальным Управлением партийной разведки, которому следует предоставлять любую информацию без малейшей утайки. Лидеров СА в Берлине и на юге держали под постоянным наблюдением.
Развитие событий, приведших к кровавой развязке 30 июня, начало ускоряться. Гитлер приказал Рему отправить всех штурмовиков в месячный отпуск с 1 июля, а сам Рем, с согласия Гитлера, номинально ушел в отпуск по болезни и уехал в Баварию 7 июня. Он поддерживал формальные отношения с Гитлером, который даже обещал навестить его 30 июня для обсуждения дальнейшего положения. 20 июня, после конференции с Гитлером в Берлине, Гиммлер утверждал, что в его машину стреляли, когда он ехал на погребение тела Карин, первой жены Геринга, в мавзолее, построенном им в его огромном поместье Каринхалле, названном так в честь жены[30].
На Нюрнбергском процессе Эберштейн описывал, как «примерно за 8 дней до 30 июня» его вызвали и сказали, что Рем планирует государственный переворот. Гиммлер приказал ему держать его эсэсовцев «в состоянии полной готовности» в их казармах. Эберштейн также дал отчет о том, как, согласно приказу Гейдриха, были организованы казни на местах:
«В тот день, 30 июня, ко мне пришел некий полковник СС Бойтель с особым приказом, который он получил от Гейдриха. Он был совсем молодой человек, этот Бойтель, и не знал, что делать, он пришел ко мне, старшему товарищу, за советом. У него был приказ, в котором содержалось примерно 28 имен и постскриптум, гласивший, что одни из этих людей должны быть арестованы, а другие казнены. Документ не был подписан, и потому я посоветовал этому полковнику СС обратиться за разъяснениями о том, что должно произойти, и настоятельно предостерег его от каких-либо поспешных действий.
Затем, насколько мне известно, в Берлин послали курьера, который привез 8 приказов о казни, исходивших от Гейдриха. Распоряжения были примерно такие: «По приказу фюрера и канцлера Рейха такой-то…» (затем следовало имя) «приговаривается к смерти через расстрел за государственную измену»[31].
Приказы были подписаны Гейдрихом… На основании этих документов 8 членов СА, являвшихся также членами партии, были расстреляны германской политической полицией в Дрездене… Вот что я знаю об этом, по крайней мере в моей сфере деятельности».
Гиммлер в период, предшествовавший политической чистке, контактировал с военным управлением, а особенно с Вальтером фон Райхенау, генералом в армейском командовании, который был готов работать с нацистами.
С 21 по 29 июня Гитлер непрерывно предпринимал поездки, связанные с многочисленными должностными обязанностями, Гиммлер 24 июня провел в Берлине конференцию верховного командования СС, а 25 июня армия была приведена в состояние полной боевой готовности. В тот же день Гейдрих с помощью нескольких избранных офицеров СД начал готовить окончательный вариант списков подлежащих наказанию служащих СА, и не только их. В разгар свадебного пира эссенского гауляйтера Тербовена, свидетелями на свадьбе которого были Геринг и Гитлер, из Берлина прибыл Гиммлер со срочными новостями о том, что нужно действовать без промедления. Несомненно, частью плана Геринга и Гиммлера было держать фюрера в состоянии тревоги. После спешно проведенной конференции они покинули Гитлера и вернулись в Берлин, чтобы закончить последние приготовления к политической чистке.
Гитлера наконец вынудили к действию, и 30 июня он еще до рассвета вылетел в Мюнхен, а затем на автомобиле добрался до санатория у озера Тегернзе, где поднял Рема с постели, обвинил его в предательстве и приказал своим людям арестовать его. На юг для оказания необходимой помощи был послан особый отряд Гиммлера под командованием Зеппа Дитриха, в обязанности которого входила защита Гитлера, но сам Гитлер не смог или не захотел видеть казни, которые вскоре должны были состояться, и удалился в Коричневый дом — штаб-квартиру партии в Мюнхене. Не обошлось без некоторых беспорядков, поскольку Ганс Франк, баварский министр юстиции, не пожелал казнить стольких людей без суда и следствия лишь потому, что их имена были в списке, составленном Герингом и Гиммлером, а Гитлер подчеркнул их карандашом. Самого Рема расстреляли лишь 2 июля.
В Берлине у Геринга и Гиммлера не было ни времени, ни желания соблюдать юридические формальности. У них были списки, заключенные и исполнители приговора — отделение личной полиции Геринга, ожидавшее, когда сможет расстрелять обреченных. Действие происходило в частной резиденции Геринга на Лейпцигерплац, где они с Гиммлером устанавливали личности арестованных, когда их доставляли к ним, предъявляли обвинение в государственной измене и быстро приказывали расстрелять, если их имена в списках были помечены галочкой. Эти события описаны человеком, который видел их собственными глазами — Папеном, вице-канцлером Гитлера, которого Геринг счел нужным взять под свою защиту. Он послал своего адъютанта Боденшаца, чтобы привести Папена на Лейпцигерплац, где его взяли под стражу. Как только прибыл Папен, Гиммлер по телефону отдал распоряжение о налете на вице-канцлерство. Пресс-секретарь Папена Боз был убит, а остальной персонал арестован. Когда Папену наконец вернули свободу, он обнаружил, что его офис оккупирован солдатами СС, а в отношениях между его полицией и личной полицией Геринга царит неразбериха. В конце концов эсэсовцы посадили Папена под домашний арест, и командиру отряда было сказано, что он отвечает за безопасность вице-канцлера. Гиммлер и Гейдрих, для которых такая абсолютная власть была внове, без колебаний расстреляли бы Папена. Геринг был более дипломатичным[32].
Массовые убийства, прокатившиеся по всей Германии, получили старт в штаб-квартире Геринга. Узнав, что Гитлер в сопровождении Геббельса прилетает из Мюнхена в Берлин, Геринг и Гиммлер собрали свои печатные листы и вместе с Фриком поспешили в аэропорт Темпельхоф, чтобы отчитаться о своем управлении делами. Когда самолет приземлялся, небо было кроваво-красным; Гитлер, не спавший 48 часов, молча пожал руки людям, которые щелкали каблуками, когда он приветствовал их, а затем осмотрел почетный караул, выстроенный на гудронированном шоссе. Сцена, которую красочно описал присутствовавший там Гизевиус, носила мелодраматический характер в духе Вагнера. Гиммлер подобострастно и назойливо приблизил свой список имен к налитым кровью глазам Гитлера. Все остальные стояли вокруг на почтительном расстоянии, пока палец фюрера скользил по именам мертвых или тех, кто с минуты на минуту должен был умереть, а Геринг и Гиммлер что-то нашептывали Гитлеру. Затем палачи во главе с Гитлером молча, как похоронная процессия, в порядке старшинства двинулись к ожидавшим их автомобилям.
