Михаил Барро - Фердинанд Мари де Лессепс. Его жизнь и деятельность
Однако в 1886 году была исполнена только одна треть проекта, а затрачен весь капитал предприятия и переистрачено почти столько же. Нужно было, конечно, остановиться, чтобы вернуть хоть что-нибудь акционерам, но Лессепс не привык к остановкам. Для него остановка казалась позором; она как будто сводила на нет былые его заслуги, и он решил продолжать. Источником новых средств и нового оживления финансовой горячки был признан выигрышный заем, и притом гарантированный правительством. Но для этого надо было заручиться согласием правительства и палаты, и вот, после продажной агитации газет и журналов, начинается покупка и продажа полномочий. На сцену выступают темные дельцы, международные герои наживы, деньги акционеров полились широкой струею в карманы различных авантюристов. Наступило, правда пока за кулисами, какое-то вавилонское столпотворение; там, где человечество привыкло видеть гарантию своих желаний и стремлений, оказалась какая-то купля и продажа народной воли... Выигрышный заем был действительно вотирован 8 июня 1888 года, но страна уже устала наполнять бездонную бочку Панамы, и подписка далеко не оправдала ожиданий компании. Предполагалось изъять из народных сбережений 600 миллионов франков посредством выигрышных облигаций в количестве 720 миллионов. Бегите, подписывайтесь, а то будет поздно, кричали в газетах доброжелательные писаки, но увы!.. подписчики дали только одну трехсотую долю необходимой суммы, то есть два миллиона франков. Среди новых восторгов рекламы, причем даже в специальном журнале “Гражданский инженер” изображали в рисунках успех грандиозного предприятия, 11 декабря 1888 года компания еще раз попыталась выпустить заем в 400 тысяч облигаций, но с тем же успехом, и затем объявила себя банкротом. Так закончилось панамское предприятие, и начался панамский процесс. Торжественные клики смолкли, и после некоторого затишья началась оргия повальных обличений...
Для оценки сделанного панамской компанией и того, что предстояло сделать для окончания канала, правительство назначило ликвидационную комиссию. В докладе этой комиссии говорилось:
1. Окончание канала возможно в течение восьми лет, но только с рядом последовательных шлюзов.
2. Строительный материал, имеющийся на перешейке, находится в исправном состоянии и может быть употреблен для окончания канала.
3. Стоимость исполненных работ и материала может быть оценена в 450 миллионов франков.
4. Новые расходы предприятия определяются суммою в 580 миллионов, а с покрытием долгов и прочего – в 900 миллионов франков.
Расход предприятия к этому времени превосходил миллиард франков, но можно сказать положительно, что больше трети этого капитала ушло неизвестно куда. Расход на рекламу несомненно представлял чудовищную цифру в пятьдесят миллионов, но это все-таки не миллиард. Стоимость работ, произведенных ко времени краха, и машин определена проверочной комиссией в 450 миллионов, итого – 500, но все же и это не миллиард, а половина. После этого справедливо будет заключение, что панамское предприятие, имевшее целью прогресс человечества, было на самом деле какой-то язвой, заражавшей организм Франции. От ошибки к ошибке, от преступления к преступлению – такова вкратце история Панамского канала.
29 декабря 1892 года открылось заседание суда над панамскою компанией. На скамье подсудимых в числе других сидел старший сын Лессепса, но сам Лессепс ввиду преклонного возраста (87 лет) не был призван на скамью подсудимых. После опроса обвиняемых и свидетелей, подтвердивших только что набросанную нами картину панамского предприятия, слово было дано генеральному адвокату.
“Приступаю к разбору этого дела, – сказал обвинитель, – с чувством глубокой скорби. Перед судом нашим предстали люди с незапятнанным прошлым, занимающие в обществе высокое положение, а некоторые из них задумали и выполнили величественные сооружения, содействовавшие славе нашего отечества. А между тем этим именно лицам приходится ныне отвечать на обвинение в мошенничестве и злоупотреблении доверием. До последней минуты я надеялся, что они представят доказательства своей невиновности. Тщетная надежда! После происходивших на последней неделе прений факты, на которые опирается обвинение, остались неопровергнутыми, вследствие чего долг повелевает мне требовать от вас не реабилитации, о которой я сам стал бы охотно хлопотать, а позорного приговора. В числе лиц, представших перед вашим судом, один стоит неизмеримо выше прочих. Это – г-н Фердинанд де Лессепс. Если его здесь нет, то только вследствие его преклонного возраста и недугов. В этом трагическом приключении потерпели крушение его имя, его репутация, его слава. Этот гениальный муж, стоявший на одной высоте с венценосцами, унизил себя до мошеннических проделок, он не побоялся превратить в нищих тысячи людей в надежде осуществить свою мечту, в которую он верил, как в свою звезду. Бок о бок с этим разорением сооружались колоссальные состояния, что выглядит издевкой над общим бедствием...”
Суд остался под впечатлением этого обвинения и приговорил Фердинанда Лессепса к пятилетнему тюремному заключению. Когда стал известен этот приговор, в газетах появились заметки о необходимости помиловать обвиненного. Это было, конечно, великодушно, хотя диктовалось отчасти сознанием, что не все преступники понесли законную кару. Однако, строго следуя обвинительным данным, приходится признать, что Лессепс – действительно главный виновник.
Но как дошел до этого строитель Суэцкого канала? Отвечают на это просто – Лессепс не инженер. Это, конечно, правда; он – дипломат в отставке. Но Суэц?... Ведь тот же дипломат если не строил, то направлял все дело. Конечно, и здесь не обходилось без щедро оплаченной рекламы и без подкупов, конечно, и здесь были ошибки... Но чему же научился Лессепс и что забыл?
В 1885 году, 23 апреля, вступая в число академиков, Лессепс не без гордости называл себя “географом на свой лад” – geographe a ma maniere. Он называл себя в то же время “человеком дела”, в противоположность “мечтателям”. На самом же деле он всегда оставался этим мечтателем. Что привлекает его к Суэцу? Книга... Чем занят его мозг в пустыне от моря до моря? Тоже книгой. Он перечитывает там рассказы Библии о евреях, об их пути, о чудесах Моисея. Правда, слог Лессепса не блещет красками, но это ошибочно считают за верный признак практичности. С пером в руках Лессепс тяжел и холоден. Он не умеет отразить на бумаге полет своей фантазии, но она летит высоко, опережая факты, взрывая перешейки, срывая горы, песок, скалу – все равно. Зато, когда он говорил, особенно после, он увлекал, даже больше – гипнотизировал толпу. Это очень метко определил Ренан, отвечая на речь Лессепса, по порядку академических избраний. “Без сомнения, никто, – сказал Лессепсу Ренан, – не убеждал в наше время сильнее, чем вы”. Здесь заключается разгадка панамского краха: Лессепс увлекся сам и увлек других.
