Елизавета Драбкина - Зимний перевал
Ленин делает короткую паузу и добавляет:
— Но я и в этом не уверен, что достигнем в такой именно срок.
Примечательно непрерывно повторяющееся в речи Ленина столкновение и соединение понятий «практически» и «теоретически».
Десятки раз, то так, то этак, он повторяет: «перед нами же действительность», «вот вам реальность», «таковы практические выводы», «изучи практический опыт», «переходный период в переходном периоде». И так же десятки раз, то обрушиваясь на идейную путаницу, словесные выкрутасы, теоретическую фальшь, то подчеркивая важность правильной теоретически постановки вопроса, — Ленин показывает неразрывное единство теории и практики. А также практики и теории.
И совсем как тот стакан, обыкновенный стеклянный стакан, который, когда Ленин взял его в руки, чтобы показать сущность диалектики, волшебно заиграл сверкающими гранями связей и опосредствований, так частный вопрос о роли, месте, задачах профсоюзов, благодаря свету мысли, которым озарил его Ленин, вырастает в общий вопрос о методах и формах осуществления пролетарской диктатуры в крестьянской стране.
Такова была девятая речь Ленина, произнесенная им за последние девять дней двадцатого года.
9Так, вопреки предостережениям Ленина, спор о роли профсоюзов вышел все же за рамки Центрального Комитета партии.
Такого не было никогда — ни до, ни после. Волна, шквал, цунами, дискуссии. Рождающиеся чуть ли не каждый день «платформы» и «платформочки». Утопающие в облаках табачного дыма собрания. И споры, споры, чуть ли не с утра до вечера и с вечера до утра.
В бурном процессе «тезисотворчества» за каких-нибудь две недели на свет появилось не менее восьми «платформ» («тезисы» тож) со всяческими нюансами, оттенками, оттеночками, в которых сам черт мог сломить ногу — и неискушенные в этаких тонкостях товарищи должны были тратить время и ломать в этой «чехарде платформ» головы, чтоб хотя бы отличить одну «платформу» от других. Хотя многие из этих «платформ» ни на одном собрании не получали ни одного голоса, они упорно выдвигались и защищались их авторами.
Потом произошел как бы естественный отбор — и все оппозиционные группы стянулись к двум полюсам: на одном Троцкий с «перетряхиванием» и «сращиванием», на другом — «рабочая оппозиция» с анархо-синдикалистской идеей: «управление народным хозяйством должно принадлежать самим производителям».
И против всего этого фронта «платформ» и «платформочек» — Ленин. И с ним — все более и более явное большинство партии.
В мою задачу не входит изложение истории внутрипартийных разногласий и анализ их существа. Это — дело историков партии. Моя задача в ином: в воссоздании человеческих характеров, в воскрешении атмосферы эпохи.
Поэтому я позволю себе вспомнить одно из любопытных свидетельств того времени — стихотворение Демьяна Бедного «С болота на грунт», опубликованное тогда в газетах и читавшееся на партийных собраниях под дружный хохот присутствующих:
Чего только нет на большевистской грядке?
Пишу стихи — в «дискуссионном порядке».
Со мной приключилась такая история:
После «дискуссий» Зиновьева Григория
И Троцкого Льва
У меня так замутилась голова,
Что не дошла до полного просветления
Даже после ленинского выступления.
И это — не со мной одним.
Товарищ Томский — я встретился с ним —
Сам председатель Ве-це-эс-пе-эса,
Уже не смыслит, видать, ни бельмеса,
Как «срастить» разногласья такие:
«Путаю концы, брат, в биллиардном кие,
Не отличаю правой от левой лузы,
Как шары, в голове смешались профсоюзы!»
Дискуссии наши — пока лишь цветочки,
Досель различал я какие-то точки,
Но, попавши намедни на новые прения,
Перепутал я все точки зрения.
Правда, беда приключилась эта
И с председателем Московского Совета:
Товарищ Каменев стал говорить,
Пытаясь всех примирить,
Примирял замечательно —
И заблудился в трех точках окончательно.
Тут откуда ни возьмись товарищ Сосновский…
Скосивши глазок на комитет Московский
И изобразивши большого забияку,
Полез он на Зиновьева в драку
(благо Зиновьев оказался в отлучке!):
«Укажите место безответственной кучке!
Пусть нас за нос не водят петроградцы!
Не сдавайтесь, братцы!»
Услышав такую приятную фразу,
Обрел я не точку, а линию сразу.
Решил держаться старого правила:
Раз меня сметка оставила,
Раз дорога дает разветвление,
Нюхом испытанным брать направление —
Засучив рукава, спокойно иди,
Особливо, когда… Ильич впереди!
В субботу первого января Ленин уехал в Горки. Считалось, что он по случаю нездоровья находится в отпуске, на отдыхе.
Однако, как видно из хроники жизни и деятельности Ленина, составленной работавшей в его секретариате Марией Игнатьевной Гляссер, этот «отдых» выглядел так:
Воскресенье, 2 января. Горки. Просмотрел и направил управляющему делами Совнаркома Н. П. Горбунову письмо шведского Красного Креста по поводу академика И. П. Павлова, поручив снестись с наркомом здравоохранения…
Понедельник, 3 января. Кремль. Приехал из Горок в 12 часов 20 минут.
Написал письмо… Просмотрел и направил… Поручил… Подписал…
Вторник, 4 января. Москва, Кремль. От одиннадцати утра до четырех дня председательствовал на заседании Пленума ЦК партии. Просмотрел и дал поручения по восьми документам. Подписал протокол Малого Совнаркома. С шести вечера председательствовал на заседании Совета Труда и Обороны. В девять вечера уехал в Горки.
Среда, 5 января, Горки…
Впрочем, не будем продолжать: изо дня в день одна и та же картина, одна и та же напряженнейшая работа — находится ли Владимир Ильич в Горках, выезжает ли он в Москву.
Но и этого мало: за время своего пребывания в Горках Ленин сверх всего прочего написал статью «Кризис партии» и основную часть брошюры «Еще раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина».
Только против одного дня этого трехнедельного «отдыха» Ленина в записях секретарей нет пометок о его работе: против воскресенья шестнадцатого января.
Видимо, именно этот день мой отец по просьбе Надежды Константиновны провел в Горках: она знала, что Владимир Ильич очень любил слушать его пение, и хотела таким, как она выразилась, «форсмажорным» способом заставить Владимира Ильича хотя бы один день не работать.
