Сигрид Унсет - Возвращение в будущее
Швеция, лето 1940
IНА СЛЕДУЮЩИЙ день вся наша компания беглецов из Норвегии перешла через шведскую границу в сопровождении нескольких солдат, которые сообщили нам, что военные довезут нас на машине до Стримасунда, где находятся таможня и туристические домики.
Вот она, Шведская Лапландия: маленькие, неказистые крестьянские хозяйства расположены здесь далеко друг от друга. На этой земле по-прежнему живет много саамов, которые все лето пасут в горах своих оленей. Повсюду разбросаны белые холмики их чумов, обложенные молодыми березками.
Весна была здесь именно такой, какой она знакома и любима везде всеми скандинавами. Еще повсюду лежит снег, но кое-где он уже тает и в течение всего долгого весеннего дня наполняет воздух запахом влаги, а к вечеру пробуждаются запахи мокрого камня и набухших березовых почек. Один молодой здешний рабочий, который намеревался ехать с нами на машине, все ходил и радостно показывал всем нечто удивительное: в огромной ладони он бережно держал букетик крохотных бледно-розовых цветочков. Он нашел их на солнечном склоне холма, они называются здесь камнеломкой, это самые первые весенние цветы. Он собирался взять их с собой и подарить «своей супруге», как он с гордостью говорил всем. Но по своей доброте он разрешил каждому из нас, по очереди, подержать этот букетик в руках и вволю полюбоваться ими.
Приехал грузовик, в кузове которого плотно сидели солдаты, но все же нам каким-то образом удалось втиснуться среди них. И вот я снова испытала, что это значит — «держаться вместе» — в буквальном смысле этого слова. Мы сидели бок о бок рядом, вплотную друг к другу, и нас всех вместе подбрасывало на дорожных ухабах: дорога здесь, в Швеции, была такой же ужасной, как и с норвежской стороны.
И повсюду были солдаты. В Швеции проводилась всеобщая мобилизация. Мы видели множество ополченцев, они были одеты в серо-голубые шинели с синими обшлагами и треугольные шляпы. Эта военная форма немного напоминала ту, что носили солдаты эпохи Карла XII, и выглядела на шведах, по крайней мере, не так нелепо, как та, в которую вырядили горстку финнов, выступавших в финской войне на стороне русских, чей отряд был сформирован в Терийоки: на тех были подлинные костюмы эпохи Карла XII, которые по такому случаю были изъяты из музейных фондов Ленинграда[25]. Вероятно, русские не видели различия между этими историческими костюмами и тем обмундированием, что до последнего времени выдавалось шведским артиллеристам. Возможно, теперь ополченцы просто донашивали старую форму, тогда как вся шведская армия уже перешла на обычную серо-зеленую европейского образца.
Шведские солдаты начали осторожно расспрашивать нас о военных действиях в Норвегии. И то один, то другой высказывали сожаление о том, что им не дают возможности оказать норвежцам военную помощь. Кое-кто пытался обрывать подобные сетования, в основном это были пожилые люди из ополчения, отцы семейств, которые были рады, что им пока еще не пришлось участвовать в военных действиях. Что касается молодых солдат, то почти все, кого я встречала здесь, были возмущены бездействием Швеции и рвались в бой.
Таможню в Стримасунде мы прошли совершенно безболезненно, несмотря на то что ни у кого из нас не было не только паспорта, но даже ничего похожего на какие бы то ни было документы. Что касается туристического центра, то там «лотты»[26] сделали все возможное, чтобы разместить нас на ночлег, хотя это было совсем непросто, так как в доме уже были размещены офицеры. Но выход был найден: в одной комнате разместились женщины и дети, а в другой — мужчины. Мы легли спать не раздеваясь, отчасти потому, что почти каждую ночь здесь бывала воздушная тревога, немецкие самолеты беспрестанно летали над шведской территорией. Согласно официальным заявлениям, это происходило якобы случайно, хотя все мы считали, что немцы просто хотели получить представление о шведской обороне. После того как шведам удалось сбить несколько самолетов, ситуация улучшилась: немецкие самолеты стали летать гораздо реже. Несомненно, это было связано и с тем, что в Швеции полным ходом шла военная мобилизация, и, вероятно, нацисты сочли за благо не вторгаться в Швецию, учитывая тот уровень людских потерь и потерь военного имущества, с которым они столкнулись в совершенно не готовой к войне Норвегии; видимо, они поняли, что не стоит связываться с технически хорошо оснащенной шведской армией. Между прочим, некоторые романтические личности, коими являются в своем большинстве шведы, рассказывали мне, что якобы Герман Геринг дал честное слово немецкого офицера, что его армия никогда не нападет на родину его любимой, ныне покойной, жены Карин. Мы-то, норвежцы, сомневались, ведь если бы Геринг действительно дал такое слово, то это как раз и означало бы прямо противоположное: что немецкая армия нападет на Швецию при первой же возможности.
На следующее утро, во время нашего пребывания в Стримасунде, к нам в комнату ворвался профессор Поше и, не обращая никакого внимания на то, что мы находились на различных стадиях процесса одевания и совершения утреннего туалета, сообщил нам новости, только что услышанные по радио: гитлеровские войска вошли в Голландию и Бельгию. Кое-кто из нас воспринял это как хорошую новость, ведь, значит, война начала серьезно разворачиваться по всему Западному фронту, и немцы могут встретить серьезных противников, способных дать им достойный отпор. Теперь уж Гитлер не мог сулить своим войскам легкую победу, так как эти свободолюбивые страны, несомненно, одолеют его. И тогда конец этой гангстерской шайке, конец войне, немецкие солдаты разойдутся по домам, освободив от своего присутствия территорию всех государств, куда Гитлер направил их для порабощения народов; его солдаты должны будут разойтись по домам и заняться обустройством жизни в своей собственной стране. Лично я была настроена гораздо менее оптимистично, отчасти в связи с тем, что я ни на йоту не верила, что немцы способны вернуть что-либо из захваченного ими, если только не принудить их к этому силой. Но трагедия, произошедшая на Западном фронте, превзошла все мои самые пессимистические ожидания.
На другой день нас повезли в глубь Швеции, где мы должны были провести некоторое время изолированно в одном маленьком провинциальном городке, где было много солдат, а оттуда мы должны были отправиться дальше на автобусе. Военные власти, офицеры и солдаты были максимально доброжелательны, изо всех сил стараясь помочь нам. Только однажды представитель местной администрации проявил некоторую раздраженность тем, что его район буквально наводнен такими «опасными людьми», как норвежские беженцы, которые, по его мнению, могли внести сумятицу в их местную жизнь. Наш автобус, на котором мы собирались отправиться в путь, был переполнен, казалось, в него уже не войти. Среди пассажиров были финские дети и пожилые женщины, беженцы из Северной Норвегии, куда они в свою очередь бежали из Финляндии. «Финнов я везу бесплатно, а норвежцы должны платить», — объявил шофер.
