Вячеслав Тимофеев - На незримом посту - Записки военного разведчика
- По какому случаю гулянье? - спросил я извозчика.
- Да никакого случая. Улица такая, Дворянской прозывается, и создана она для того, чтобы купцы и дворяне по ней разгуливали. Сам бог заказал простому люду трудиться, а богатым - жить в свое удовольствие. Глянь хошь бы на тех господ, что с благородными дамами, - указал извозчик кнутовищем направо. - Любо-дорого смотреть! А который мужицкого звания, валяй работай в поте лица и не оглядывайся. Эх, мать честная...
Вот ты какой, подумал я, а еще ругаешь большевиков. Недалеко от памятника Александру Второму я остановил извозчика, расплатился и смешался с толпой. Прежде всего следовало ознакомиться с официальными распоряжениями властей. На рекламной тумбе - выгоревший на солнце приказ Комуча № 3:
"Призываем под страхом ответственности немедленно прекратить всякие самовольные расстрелы. Всех лиц, подозреваемых в участии в большевистском восстании, предлагаем немедленно арестовывать и доставлять в Штаб Охраны".
Оглянулся вокруг и вижу, как у здания почты офицерский патруль проверяет у кого-то документы. Значит, ходить по улицам не так уж безопасно, как мне сразу показалось. Шумливая праздничность центра города оказалась обманчивой.
И чего только нет на этой тумбе! Читаю воззвание Комуча, опубликованное в день захвата Самары и представляющее собой смесь лжи и клеветы.
"Переворот... совершен нами во имя великого принципа народовластия... Мы видели, что большевистская власть, прикрываясь великими лозунгами социальной революции, в действительности вела нас неуклонно и твердо к полному порабощению и самодержавию, возглавляемому немецким императором. Немцы с каждым днем продвигались все глубже и глубже в Россию, и большевики этому не препятствовали".
Конечно, и сами эсеры не верят в эту чепуху, думал я, читая все подряд на тумбе.
Объявлений, приказов, воззваний - уйма. Вот, например, приказ Комуча № 2 от 8 июня, объявлявший условия формирования добровольческой "Народной армии"... Срок службы - три месяца; доступ - открытый; жалованье пятнадцать рублей в месяц; суточные рядовому - один рубль; отделенному - два рубля; ротному - пять рублей.
Из этого приказа узнаю, что военно-судебную часть армии возглавляет генерал Тыртов, бывший председатель военно-полевого суда царской армии, а также, что еще задолго до мятежа чехословацкого корпуса в Самаре существовала подпольная организация, в которую входили офицеры-монархисты.
Неожиданно раздается:
- Дорогу! Дорогу!
Это чешские легионеры ведут двух арестованных. У обоих лица в крови. Они с трудом передвигают ноги. Кто же они? Куда их ведут?
Вдруг из толпы на одного из арестованных набрасывается коренастый краснорожий мужчина: "Коммунист-советчик! - закричал он. - Бей его!" Схватив арестованного за горло, он опрокинул его на землю и стал душить.
Размахивая зонтиком и истерически крича: "Большевики! Безбожники!", к упавшим бросилась уже немолодая женщина в шляпке с вуалью. За ней устремилась толпа озверевших обывателей. Конвоиры и не пытались оградить арестованных... Через несколько минут все было кончено: на мостовой остались лежать два изуродованных трупа...
...Приближался комендантский час. Улицы опустели. Избегая патрулей, я направился по указанному Семеновым адресу для встречи с Кожевниковым.
Нужный мне дом стоял на отшибе и казался покинутым. Ни в одном из окон не было света. Я припомнил, что два последних окна со стороны Волги относились к квартире Кожевникова. Осторожно постучал. Никто не отозвался. Стал стучать сильнее и настойчивее и через некоторое время услышал из-за темного окна:
- Кого вам?
- Я привез квартиранту письмо, - тихо проговорил я, как было условлено.
- Никаких квартирантов у нас нет, - отозвался тот же шамкающий голос.
Что оставалось делать? Время было позднее, и я направился в гостиницу, но услышал там: "Мест нет!"
Ну что ж, принимай на ночлег, Молоканский сад! Не я первый ищу приюта в твоих тенистых аллеях.
...Утром следующего дня я направился к дому Климова и решительно постучал в дверь квартиры номер три.
- Вам кого? - послышался за дверью недовольный голос. Лязгнул засов, дверь приоткрылась, и я увидел молодую женщину с темными, коротко остриженными волосами.
- Веру Дмитриевну или ее мужа.
Женщина с недоверием посмотрела на меня. - Зачем они вам?
- Это мои старые...
Не успел я окончить фразу, как дверь с грохотом захлопнулась. Зная, что с конспиративными квартирами всякое случается, я решил посетить третью, и последнюю из названных мне явок - квартиру "мамаши Свекис", что на Шихобаловской (ныне Крестьянская) улице.
- Вон отсюда! - закричала хозяйка, как только услышала фамилию Кожевникова. Схватив ухват и держа его наперевес, она двинулась на меня, как идут в штыковую атаку. Пришлось ретироваться, так как никаких объяснений хозяйка и слышать не хотела.
Видимо, за всеми сообщенными мне явками комучевские агенты вели наблюдение. Как же найти Кожевникова или кого-нибудь из надежных старых друзей? Значит, нужно выжидать. Но где жить? После нескольких отказов в гостиницах я понял, что получить номер можно лишь за особое вознаграждение портье.
Но если уж становиться на этот путь, решил я, то надо устраиваться в лучшей гостинице, где меньше всего можно было привлечь к себе внимание. Позже, общаясь с белогвардейскими офицерами, я услышал остроумную французскую поговорку: "Если хочешь остаться незамеченным, стой под фонарем". Значит, я поступил правильно, остановив свой выбор на самой дорогой самарской гостинице "Националь".
Не спрашивая у портье, есть ли свободный номер, я протянул ему свой паспорт и попросил принять его на хранение.
- В городе столько карманников, что каждую минуту рискуешь остаться без вида на жительство, - объяснил я свою просьбу.
Портье взял паспорт, развернул его, будто желая узнать мою фамилию, увидел вложенные в него керенки и любезно ответил:
- Не беспокойтесь, будет в сохранности. К нам когда изволите заглянуть?
- Сегодня же, как только закончу дела.
- Хорошим гостям всегда рады.
В гостиницу я вернулся после парикмахерской и получил отдельный номер. Поручив горничной привести в порядок мой костюм, я стал просматривать газеты.
В "столице" Комуча Самаре издавалось пять газет. Первый в руки взял "Волжское слово" и удивился, как быстро газета приспособилась к новым условиям. Не сразу даже разобрался, какому богу она стала поклоняться: добродушно ворчала на кадетов; по-дружески критиковала некоторых членов Комуча; подтрунивала над меньшевиками - дескать, боитесь брать на себя ответственность за действия чехословаков, а все ли было плохо при большевиках? Нельзя-де не считаться с исторически сложившимися условиями в России... Правда, большевистская власть допускала ошибки, но Комитет членов Учредительного собрания должен сохранить преемственность, ибо некоторые реформы большевиков содержат творческое начало. По мнению газеты, отмена всего, что сделали большевики, была бы губительна для России. Автор статьи призывал не повторять "ошибок большевиков", бороться со своими политическими противниками и внимательно изучать причины влияния большевиков в некоторых слоях общества...
