Юрий Гавриков - Че Гевара. Последний романтик революции
В этом бою повстанцы потеряли убитыми и ранеными 15 человек. Потери противника составили 14 человек убитыми и 19 ранеными. В плен было взято 14 батистовцев, шестерым удалось спастись бегством. Сражение явилось переломным моментом для партизан: их боевой дух окреп, равно как и вера в победу. Оно решило судьбу многочисленных мелких армейских гарнизонов, расположенных у подножия Сьерра-Маэстры. Батистовцы вскоре сами отвели их под угрозой партизанских атак.
Понимая, что противник может быстро организовать преследование, Фидель приказал уйти от Уверо как можно дальше. У дороги были похоронены павшие товарищи, несколько тяжелораненых оставили с 19 ранеными солдатами, которым Че тоже оказал посильную медицинскую помощь. Батистовцы, проявив некоторую порядочность, не расправились сразу с ними, а заточили в тюрьму до конца войны.
Что касается нашего героя, то бой под Уверо показал, что Че обладал всеми необходимыми для бойца качествами: смелостью, хладнокровием, молниеносной сообразительностью и быстрой реакцией. Вместе с тем бой для него не являлся самоцелью. Каликсто Моралес, боевой товарищ Эрнесто, говорит:
«Для него бой был всего-навсего частью работы. После того как смолкнут выстрелы, даже в случае победного исхода, нужно продолжать работу: подсчитать потери, составить военную сводку и список трофеев. Только это. Никаких митингов. Никаких торжеств. Лишь иногда, спустя несколько дней, мы собирались вечерами, чтобы потолковать о бое. Даже и эту беседу он использовал для того, чтобы указать на ошибки, отметить, что было сделано плохо, подвергнуть детальному анализу прошедшие события»[78]. К этому добавим только, что Геваре принадлежат многие важные и хитроумные решения. Например, он организовал службу тревожного оповещения, когда симпатизировавшие партизанам крестьяне от дома к дому сообщали о появлении карателей и тем самым предупреждали повстанцев. И при всем этом огромная человечность, подлинный гуманизм человека-медика. После боя при Уверо он встречает на дороге двух батистовских солдат без оружия, показывает им дорогу и просит не заходить в глубь леса, где их по ошибке могут убить партизаны, сидящие в дозоре.
Че обычно входил в положение солдат, этих неграмотных и забитых крестьянских парнишек, но был беспощаден к разного рода бандитам и головорезам, особенно к тем, которые, используя доверчивость крестьян и прикрываясь именем партизан, грабили, насиловали и убивали мирных жителей. Зачастую они объединялись в банды. Одну такую банду, под атаманством кубинского китайца Чана, партизаны преследовали целых десять дней. Атамана и одного его сообщника, изнасиловавших крестьянскую девочку, партизаны расстреляли. Почти всех остальных помиловали, но троих решили в назидание другим подвергнуть символическому расстрелу. Им завязали глаза и заставили пережить мучительные минуты перед казнью. Выстрелы прогремели, но парни, естественно, остались живы. Че так вспоминал этот случай:
«Один из них бросился ко мне и в порыве благодарности наградил меня звонким поцелуем (у латиноамериканцев не приняты поцелуи мужчин между собой. — Ю.Г.), будто я был его родным отцом... Сейчас может показаться слишком жестоким такой способ воспитания, но применить тогда другой вид наказания в отношении этих людей было невозможно. Вскоре все трое вступили в Повстанческую армию... Один из них долго находился в моем отряде и... часто с чувством говорил: «Я не боюсь смерти. Че — тому свидетель»[79].
Помимо боевых, командирских, у Гевары-медика было много и чисто врачебных забот. В этот период войны он уже лечит не только партизан, но и окрестных крестьян. Многие гуахиро до этого никогда не видели белого халата. Почитаем, что писал об этом сам доктор:
«В каждом маленьком селении или любом другом месте, куда мы прибывали, я открывал свою консультацию... Выбор лекарств был ограничен, клинические случаи в Сьерре не блистали разнообразием: рано состарившиеся, беззубые женщины, дети с огромными животами (от паразитов. — Ю.Г.), рахит, общий авитаминоз, паразиты — так беспросветно-печальна была жизнь в Сьерра-Маэстре... где люди появляются на свет и растут без ухода, быстро истрачивают свои жизненные силы в работе без отдыха. Именно там, в этих встречах, родилось понимание нами необходимости решительной перемены в жизни народа»[80].
Гевара не отказывает никому, даже тем, у кого болят зубы, хотя никогда не обучался стоматологии. Вот как, с присущим ему юмором, вспоминает он сам эту работу:
«Впервые мне пришлось выполнять обязанности стоматолога, хотя это, возможно, слишком громко сказано. В Сьерра-Маэстре меня окрестили более точным именем — зубодер. Одной из моих жертв был Жоэль Иглесиас, у которого, несмотря на все мои старания, я не мог вытащить больной зуб — разве что оставалось установить для этого заряд динамита... Во время своих врачеваний я восполнял довольно часто недостаток опыта, а заодно и отсутствие обезболивающих средств, тем, что прибегал к «психологической анестезии», употребляя крепкие словечки, если мои пациенты начинали вести себя слишком беспокойно, когда я возился у них во рту»[81].
Но, если говорить серьезно, Че не мог отказать никому, даже когда его жестоко донимала астма. Чтобы никто не видел его страданий, он верхом уезжал куда-нибудь за пределы расположения отряда или курил сухой клевер — лекарство крестьян. Если недуг прихватывал на марше колонны, Эрнесто продолжал идти в общем темпе, иногда позволяя кому-нибудь подхватить его рюкзак. А на первых порах, когда не все бойцы еще знали о недуге врача, ситуации были пожестче. Однажды, когда в паре с крестьянином Креспо Че, у которого кончился адреналин, и наступило удушье, карабкался на холм и на мгновение присел, тот закричал: «Сраный аргентинец, ты пойдешь дальше или я буду подталкивать тебя прикладом?!»[82].
Работавшая связной пожилая крестьянка Чана вспоминала:
«Ай, Мадонна, было жалко видеть его (Гевару. — Ю.Г.), этого сильного и симпатичного мужчину-шутника во время приступа болезни... Бедный Че!»[83].
Это была не единственная женщина, которая помогала партизанам. Среди них были и такие, кто в качестве бойцов принимал участие в боевых сражениях. О двух из них Че очень тепло рассказывает в небольшой заметке, которую он назвал их именами — «Лидия и Клодомира»[84].
«С Лидией я познакомился спустя всего полгода после начала нашей партизанской борьбы. Я был только что произведен в майоры и командовал колонной. В одну из проведенных нами молниеносных операций мы спустились в поисках продовольствия в деревушку недалеко от Байямо, что на отрогах Съерра-Маэстры. Там жила одна семья, занимавшаяся выпечкой хлеба в небольшой хлебопекарне. Лидия, которой было тогда сорок пять лет, являлась ее совладелицей. С первого же знакомства с нами Лидия, единственный сын которой находился в нашей колонне, с удивительной страстностью и энтузиазмом стала служить делу революции.
