Николай Черкашин - Белая карта
… Но если эта миссия возложена на нас Проведением, то для исполнения ее мы должны в новом веке еще старательнее вдумываться в смысл великих национальных основ своих и еще более свято хранить и возделывать их». Неизвестно попадались ли на глаза Колчаку эти строки, но суть их определила весь ход жизни этого человека.
Итак, по ходатайству великого князя Константина Константиновича лейтенант Колчак был прикомандирован к Императорской Академии наук. Правда, время производства в следующий чин - капитана 2 ранга - резко отодвигалось[2] (в лейтенантах ему пришлось ходить восемь лет), но это его мало заботило. Его военная карьера еще наверстает упущенное небывалым скачком: за три года он из капитанов 1 ранга станет вице-адмиралом.
Перед бароном Толлем лейтенант Колчак предстал не без душевной робости. Что значили его любительские опыты по гидрографии в сравнении с научным багажом полярника, уже побывавшего там, где погиб лейтенант Де Лонг, а главное своими глазами видевшего легендарную Землю?
Да, в экспедицию 1886 года Эдуард Толль с северных утесов острова Котельный ясно видел на горизонте контуры четырех гор, координаты которых примерно определялись как 77 градусов 09’ северной широты и 140 градусов 23’ восточной долготы. Дальний берег простирался именно там, где указывал Яков Санников. Мог ли после этого барон Толль не верить в успех новой экспедиции, снаряженной специально, чтобы достичь тех заветных пределов?
Глава пятая. «ЗАРЯ» ПЛЕНИТЕЛЬНОГО… СЧАСТЬЯ?
Как не ревновали россияне Арктику к норвежцам, все же именно норвежец - великий полярный путешественник Фритьоф Нансен отнесся к русской экспедиции с большим участием. Он щедро делился с ее командором - бароном Толлем, давним своим приятелем, тем уникальным опытом, который почерпнул в ледовых плаваниях на «Фраме». Именно он присмотрел для россиян подходящее судно - китобойный барк «Гаральд Харфагер». Плотно сбитый овальный в сечении корпус понравился барону с первого взгляда и барк после переделки под научное судно был перенаречен в «Зарю».
Именно он, старый полярный волк, напутствовал Толля добрым письмом: «Дорогой друг!… Мне нет необходимости говорить Вам, что, за исключением Вашей превосходной жены и Вашей семьи, мало кто будет с таким интересом следить за Вами, как я.»
Президент Императорской академии наук великий князь Константин Константинович 10 марта 1900 года утвердил состав экспедиции, куда помимо Э.В. Толля были включены:
«Капитан шхуны «Заря» Н.Н. Коломейцов - лейтенант флота; геодезист, метеоролог и фотограф Ф.А Матиссен - лейтенант флота; гидрограф, гидролог и гидрохимик А.В. Колчак - лейтенант флота; зоолог экспедиции А.А. Бялыницкий - Бируля - старший зоолог Зоологического музея С.- Петербургской Академии наук; астроном и магнитолог Ф.Г. Зееберг - доктор физики; врач-бактериолог и второй зоолог Г.Э. Вальтер - доктор медицины. В состав команды также вошли: боцман Н.Бегичев, старший механик Э. Огрин, матросы-рулевые С.Евстифеев, С.Толстов, А.Семашко (заменен впоследствии П.Стрижевым), И. Малыгин (заменен С.Расторгуевым) В.Железняков, Н.Безбородов, второй машинист Э.Червинский, старший кочегар И.Клуг, второй кочегар Г.Пузырев, третий Т.Носов, повар Ф. Яскевич».
…
Без этого похода не было бы Колчака, во всяком случае такого, каким он вошел в историю…
Этот барчук, по нашим стереотипам, генеральский сынок, мог прожигать жизнь наравне со своими сверстниками из числа «золотой молодежи». Но визжащий вой полярных метелей влек его сильнее, чем иных - рыданье кабацких скрипок… Она уже зажглась, она уже горела на его небосклоне, старинная Прикол-звезда - Полярная, ведущая точно на север. Поморское ее название - Прикол - престранным образом вобрало в себя половину его фамилии. Потом и вовсе она станет частью его имени - Александр Васильевич Колчак-Полярный. Это про нее, случалось, пел он под рокот гитарных струн - «Гори, гори моя звезда…» На исходе века его любимый романс нечаянно продолжится в песне, написанной к кинофильму «Земля Санникова» - «А для звезды, что сорвалась и падает, есть только миг, ослепительный миг…»
«Ослепительный миг» растянулся для Колчака на добрых три арктических года…
А пока гидролог и второй магнитолог аккуратнейшим образом вел почти школярские конспекты в Павловской обсерватории. Затем свои познания в специальных науках он пополнил и расширил в Христиании - подлинной Мекке полярных изыскателей.
РУКОЮ КОЛЧАКА: «Еще в Петербурге барон Толль рекомендовал мне повидаться с профессором Нансеном и воспользоваться его советами по снаряжению и работам по части гидрологии. Нансен был у нас на «Заре» короткое время, и я имел случай несколько раз повидаться с ним в его университетской лаборатории, где профессор с большой предупредительностью и любезностью сообщил и показал свою методу по определению удельных весов воды и изложенную в недавнем вышедшем труде…»
Нансена очень интересовала проблема «мертвой воды». «…Дело в том, - писал великий норвежец барону Толлю, - что за кораблем на тяжелом нижнем соленом слое воды, образуется особая волна опресненной воды, которая затрудняет движение судна». Такое явление характерно только для Северного Ледовитого океана, где холодная пресная вода, выносимая великими сибирскими реками, смешивается с теплыми и солеными струями Гольфстрима. Вот эту «мертвую воду» и предстояло изучать гидрологу экспедиции лейтенанту Колчаку. Как в старой сказке предстояло «добру молодцу идти за «мертвой водой».
РУКОЮ КОЛЧАКА. «…На «Заре» я сколько мог следовал указаниям профессора Нансена, хотя обстоятельства, при которых мне пришлось работать, не всегда позволяли это делать. Очень интересны, по-моему, были показанные мне Нансеном определения удельного веса при помощи ареометра с переменным грузом и постоянным объемом, где влияние поверхностного натяжения, составляющего основную причину все ошибок метода ареометров с переменным объемом, совершенно устраняется - я не знаю, получил ли этот новый способ практическое применение. В университете же я познакомился с доктором Хиортом, специалистом по океанографическим и зоологическим работам. Доктор Хиорт с особенной любезностью и вниманием показал мне приборы для газового анализа морской воды, получившего в последнее время такое важное значение. Прекрасные работы доктора Хиорта хорошо известны всем специалистам, и я не буду говорить о них; в этот год профессор Нансен и доктор Хиорт собирались уйти в S-ую[3] часть Атлантического океана для зоогидрологических исследований на специальном судне… Недостаток времени не позволил мне посетить это судно, где меня особенно интересовала лаборатория; я не знаю, насколько удобно было работать над химическим анализом в постоянно взволнованной области океана.
