Владимир Полушин - Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта
Коля заново знакомился с городом, где провел детство. Любил гулять в знаменитом парке, где возле купального домика у пруда стоял памятник Императрице Екатерине Великой. Парк был украшен античными статуями, живописными фотами. К большому пруду выходила турецкая баня с куполообразной крышей и мраморной лестницей к воде. У искусственно созданных руин с башней возвышалась статуя Спасителя с поднятой рукой. Коля, проходя мимо, всегда осенял себя крестным знамением… В Царском была китайская деревня: китайская беседка с острым верхом и фигурными дверями, китайский мостик, китайский театр, островерхие домики — все это возбуждало воображение юноши, грезившего дальними странами. Позднее поэт Гумилёв напишет книгу «китайских» стихов.
Может быть, именно царскосельские египетские ворота с двумя башнями, украшенными древними рельефами, зародили в его душе непреодолимое желание побывать не только в Египте, но и в Африке.
Царское Село называли русским Версалем и не только за парки, разбитые во французском духе, но и за обилие придворных военных. Здесь, под боком у Северной столицы, квартировали лейб-гвардии кирасирский Его Величества полк, лейб-гвардии гусарский Его Величества полк, лейб-гвардии стрелковый Его Величества батальон, лейб-гвардии 2-й Стрелковый батальон, лейб-гвардии 4-й стрелковый Императорской фамилии батальон и офицерская артиллерийская школа. Элита русской армии — гвардейцы и гусары. Каждый третий житель Царского Села начала XX столетия был военным, или выходцем из семьи военных, или, на худой конец, из семьи отставных и бессрочных военных чинов, притом все население Царского насчитывало около тридцати тысяч человек. Гусары и гвардейцы были в чести, по ним тайно вздыхали юные гимназистки Мариинской женской гимназии. Гимназия была учреждена Императрицей Марией Александровной. Принц Петр Георгиевич Ольденбургский привез 7 февраля 1865 года не только благословение Ея Императорского Величества Государыни Императрицы, но и образ Божьей Матери в золотой ризе в киоте орехового дерева с надписью на вызолоченной доске: «Образ сей пожалован Государынею Императрицей Мариею Александровной в день открытия сего учебного заведения»[1].
Именно здесь училась одна особа, которая станет для юного Гумилёва источником тайных и явных воздыханий, желаний, томлений, радостей и бед. Имя этой гимназистки — Аня Горенко, она была на три года младше. Но их встреча произойдет немного позже, когда утихнет листопад и аллеи парка укроет мягкий пушистый снег.
В сентябре 1903 года братья Гумилёвы отправились в Николаевскую Императорскую гимназию, которая размещалась на углу Малой улицы, неподалеку от городской ратуши и городского Общества врачей, где часто бывал старший Гумилёв.
Коля смутно помнил, как он пришел сюда десять лет назад. Но чувство глубокого волнения охватило его, когда он вновь оказался в гимназической церкви Рождества Пресвятой Богородицы, построенной архитектором Видовым. Церковь располагалась в здании гимназии, выходящем на угол Малой и Набережной улиц, где на восточной стене снаружи вверху был выбит крест, а внизу под заложенным окном на мраморной доске виднелась надпись: «Во славу Божию вечной памяти в Бозе почивших Государя Императора Николая I и Государя Наследника Цесаревича Николая Александровича посвящен дом сей гражданами города Царского Села образованию юношества». Гимназист Гумилёв гордился тем, что именно в их церкви находился престол, принадлежавший походной церкви самой Императрицы Екатерины I, и именно в этом храме начали совершаться православные богослужения.
В 1903 году гимназическая церковь стала освещаться электричеством. Службу вел законоучитель, протоиерей Александр Васильевич Рождественский, к тому времени уже ветеран гимназии (начал работу 6 марта 1878 года). Ему помогали только что пришедшие в гимназию дьякон Федор Степанович Ильинский и церковный староста Михаил Дмитриевич Баранов. Впоследствии Гумилёв любил бывать в этой небольшой церкви, где богослужение шло не только по родительским субботам в дни памяти Императоров Александра II и Александра III (1 марта, 30 августа и 29 октября), но и на первой, четвертой и страстной седмицах Великого поста, а также в воскресные и праздничные дни. Правда, с Законом Божьим у гимназиста-романтика было не все в порядке, перебивался с тройки на четверку, а порой и двойки хватал. Да и не только по Закону Божьему. Особенно неохотно отправлялся он в физический кабинет, располагавшийся на втором этаже неподалеку от квартиры директора. Там среди динамометров, ареометров, параллелограммов сил он откровенно скучал. Зато с удовольствием слушал преподавателя географии надворного советника Дмитрия Аркадьевича Судовского, пришедшего в гимназию за два года до поступления Гумилёва. Здесь он жадно впитывал знания о далеких континентах и получал только четверки и пятерки. Любил Николай Гумилёв и Ричарда Николаевича Гентера, вводившего гимназистов в мир истории.
В гимназии находился прекрасный рекреационный зал с высокими окнами и полом, выложенным черно-белым паркетом. В центре зала на стенах висели портреты Государей Императоров Александра II и Александра III, а также царствовавшего Императора Николая Александровича в полный рост. Портреты в 1890-х годах заказал для гимназии почетный попечитель, действительный статский советник И. В. Рукавишников, а изготовил академик Шильдер.
Гимназисты в рекреационном зале получали уроки фехтования. Уж наверняка семнадцатилетний гимназист чувствовал себя со шпагой в руке средневековым рыцарем, защищающим честь прекрасной дамы.
Николай старался на уроках французского, где читали лекции Луи Корню, потом Евгений Эдмундович Суше де ла Дюбоассиер. И это неудивительно, ибо Гумилёв живо интересовался французскими символистами и хотел читать их в оригинале. Особенно увлекал его незнакомый тогда многим в России поэт Теофиль Готье.
Уверенно чувствовал себя гимназист и на уроках логики у Владимира Ивановича Орлова, а также на занятиях по русскому языку у А. А. Мухина, у которого по латыни часто получал «неуды».
О директоре гимназии Иннокентии Федоровиче Анненском нужно сказать отдельно, ибо он сыграл в судьбе будущего поэта Николая Гумилёва решающую роль. Блестяще (с золотой медалью) окончивший в 1879 году историко-филологический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета со степенью кандидата, И. Ф. Анненский был оставлен при университете, а службу по стечению обстоятельств начал в гимназии Бычкова (позже Гуревича). 16 октября 1896 года он занял должность директора Императорской мужской гимназии, одновременно читал курс греческого языка. Тогда Иннокентий Анненский еще не был известен как поэт, но у него было имя известного ученого, знатока античной культуры и переводчика. Он осуществил комментированный перевод пьес древнегреческого трагика Еврипида, под псевдонимом Ник. Т-о выпустил книгу стихов «Тихие песни», куда включил и свои переводы из Горация, Ш. Бодлера, П. Верлена, Ш. Леконта де Лиля, С. Малларме, др. (1904). На его уроках Гумилёв был внимательным и вдумчивым учеником. Мир древней Эллады вызывал в душе романтика ответное чувство, юношу волновали деяния легендарных героев Античности.
