Алексей Карпов - Юрий Долгорукий
Русское наступление на Степь имело еще одно последствие, касавшееся соседей и ближайших родственников половцев — торков и печенегов. Южнорусские степи во все времена представляли собой своего рода котел, в котором перемешивались различные кочевые народы. Поражения заставляли одних менять места кочевий и всей своей силой обрушиваться на соседей; это приводило к новым столкновениям и новым перемещениям огромных масс людей. В
1116 году произошла грандиозная двухдневная битва половцев с торками и печенегами: «бишася… у Дона и секошася два дни и две нощи, и придоша в Русь к Володимеру торци и печенези». Владимир принял беглецов и предоставил им земли (тем более что на юге его владений, в Поросье, уже имелось значительное торкское население — так называемые «черные клобуки»: торки, берендеи, ковуи, печенеги и другие племена, лояльные русским князьям и выполнявшие роль своего рода буфера между Русью и Степью). Но спустя несколько лет ситуация изменилась: в конце 1120-го или в начале 1121 года «прогна Володимер береньдичи (беренде ев. — А.К.), а торци и печенези сами бежаша». «И тако мятущеся еде [и] онде, и тако погыбоша»{46}.
Между прочим, о том, какую грозную силу представляли торки и печенеги даже после поражения от половцев и изгнания из Руси, свидетельствуют события византийско-печенежской войны 1121 — 1122 годов. Беглецы попытались найти пристанище в Византии. Перейдя Истр (Дунай), они вторглись во Фракию, «уничтожая хуже саранчи все, что ни встречалось», и лишь ценой огромного напряжения сил, лично возглавив войско, император Иоанн II сумел отразить их натиск и одержать над ними победу{47}.
Забота о северных границах Руси и о распространении русской дани на новые земли к северу и северо-западу лежала на новгородских князьях. Традиционно они были более самостоятельны в своей политике, но при этом старались не выходить из воли киевского князя (и уж тем более из воли отца или деда). Еще в 1116 году новгородский князь Мстислав Владимирович повоевал Чудскую землю (современную Эстонию), захватив крепость Медвежью Голову (нынешний Отепя). После ухода Мстислава на юг (весна
1117 года) новгородский стол занял его сын, старший внук Владимира Мономаха Всеволод. В феврале-марте 1124 года он совершил поход на финское племя емь (хяме) — на территорию современной Финляндии. Однако поход этот оказался не слишком успешным: хотя новгородцы и одержали победу, на обратном пути в войске начался жестокий голод{48}. Целью обоих походов был прежде всего захват добычи, но также и установление на завоеванных землях русской (точнее, новгородской) дани.
При этом, устанавливая сферы своего влияния в Восточной Прибалтике или Финляндии, новгородские князья старались не нарушать мирные отношения с правителями скандинавских стран. Сделать это было тем проще, что княживший в Новгороде Мстислав Владимирович около 1095 года женился на Христине, дочери шведского короля Инге Стейнкельссона. В 10-е годы XII века были заключены еще два династических русско-скандинавских брака, главными действующими лицами которых стали дочери Мстислава, известные нам только под своими скандинавскими именами: одна, Мальмфрид, около 1111 года была выдана за норвежского конунга Сигурда Крестоносца (после его смерти она станет в 1133 году женой датского короля Эйрика Эймуна), а другая, Ингибьёрг, около 1117 года стала женой датского принца Кнута Лаварда, в то время герцога шлезвигского (между прочим, ее сын Вальдамар — будущий король Дании — появится на свет в 1131 году на Руси и получит имя в честь своего прадеда Владимира Мономаха).
Сам же Владимир Мономах на рубеже 10—20-х годов XII века был занят урегулированием отношений с наиболее могущественным соседом Руси — Византийской империей. После смерти 15 августа 1118 года императора Алексея I Комнина на престол взошел его сын Иоанн. С императором Алексеем отношения у Владимира Мономаха не сложились. Никогда не забывавший о том, что он сам является внуком византийского императора — причем фактически последнего законного представителя Македонской династии — Константина IX Мономаха, киевский князь с подчеркнутым вниманием относился ко всему, что происходило в Империи, и особенно к переменам на византийском троне. Кажется, он так и не признал Алексея Комнина в качестве законного императора ромеев или по крайней мере ставил законность его власти под сомнение. Во всяком случае, еще в конце XI — начале XII века Владимир поддержал претензии на византийский престол некоего авантюриста, выдававшего себя за сына императора Романа IV Диогена Льва, или Леона, на самом деле давно уже умершего. Схваченный византийцами около 1095 года, Лже-Диоген был ослеплен, но сумел бежать из плена и оказался на Руси. Здесь его стали называть «царевичем» Леоном Девгеневичем. Владимир Мономах не только признал его законным представителем династии Диогенов, но и выдал за него свою дочь Марию (или Марицу), а затем, уже сделавшись киевским князем, оказал своему зятю и военную помощь, В 1116 году «царевич Леон» при поддержке Мономаха начал военные действия против императора Алексея на Дунае, но 15 августа 1116 года был убит в городе Доростоле (Силистрии) двумя «сарацинами» (вероятно, половцами), подосланными в город императором. Это, однако, не остановило Владимира. Он продолжал действовать — теперь уже в интересах своего внука Василия, которого русские летописи называют то Васильком Леоновичем (по отцу), то Васильком Маричиничем (по матери), и притом тоже «царевичем». В том же году Владимир послал на Дунай своего воеводу Ивана Войтишича, который посадил в городах, завоеванных самозванцем, посадников киевского князя. Очевидно, целью Мономаха было образование на Дунае независимого от Византии государственного образования под покровительством Киева и во главе с «царевичем» Василием Леоновичем. Императору Алексею все же удалось выдавить русские отряды с Дуная и отвоевать Доростол. Под тем же 1116 годом летопись сообщает еще об одной экспедиции, направленной Мономахом на Дунай: во главе ее князь поставил своего пятого сына Вячеслава (княжившего в Турове) и уже известного нам воеводу Фому Ратиборича. Русские войска подошли к Доростолу, но, «не въспевше ничто же, воротишася».
Перемена на византийском престоле позволила киевскому князю начать переговоры о мире. Для этого имелись объективные причины, и в первую очередь угроза обоим государствам со стороны кочевников — половцев, торков и печенегов. В 1122 году переговоры увенчались заключением русско-византийского династического союза: внучка Мономаха, еще одна дочь Мстислава, стала женой сына императора Иоанна II Комнина — предположительно, царевича Алексея. Тогда же в Киев прибыл из Византии новый митрополит Никита. По-видимому, около этого времени, в 1121/22 году, из Константинополя на Русь была привезена частица почитаемой христианской святыни — перст святого Иоанна Крестителя (Иоанна Предтечи) «от десныа его руки». На Руси считали, что десница Иоанна Крестителя — та самая, которой некогда был крещен Христос, — не просто обладает чудодейственной силой, но является важнейшей регалией императорской власти: ею, по утверждению образованных русских людей, «ставились» на царство византийские императоры.
