Джерри Бутлер - Непристойный талант, или Исповедь мужчины-порнозвезды
Первый раз, когда мы занимались любовью в ее квартире, был ужасным. В тот первый раз я не понравился ей как любовник, потому что она посчитала меня слишком холодным. Но правда была в том, что я очень нервничал, занимаясь любовью в квартире, за которую платил ее парень. Спальня была ужасна, с фальшивыми рыбами и лобстерами повсюду и с сетью, висевшей под самым потолком. Я не мог отделаться от мысли, что запутаюсь в этой сети, вернется домой ее парень и обнаружит меня. И мы с Ирис начали встречаться в гостиницах, а я начал открывать свои сексуальные возможности. Иногда мы трахались с ней до оргазма пять или шесть раз за ночь. Время от времени половые губы Ирис распухали и становились толстыми, как мои средние пальцы. Она была вынуждена прикладывать к ним лед, чтобы снять отек.
Иногда я приходил с Ирис домой. И тогда мы трахались практически постоянно. Дети, жившие этажом ниже, нас дразнили и когда видели нас, издавали звуки, похожие на скрип пружин кровати. Мой пенис любил Ирис. Но мы не подходили друг другу ни по уму, ни социально, ни эмоционально. Большая часть жизни с Ирис состояла из борьбы и траханья, траханья и борьбы.
Как-то она брызнула мне в лицо аэрозоль. Я не люблю обижать женщин, но контролировать себя было не так-то просто. Кроме того, я несколько лет играл в хоккей и на катке принято выбивать дерьмо из того, кто раздражает вас. Когда Ирис брызнула в меня аэрозолем, я боялся открыть глаза и продолжал кидаться на нее, защищаясь. С закрытыми глазами я почувствовал, как ударил ее и услышал, как она упала на пол. Падая, она ударилась головой о металлический радиатор. У нее в голове образовалась дыра, величиной с мяч для гольфа. Соблазнительная пуэрториканка лежала полуобнаженная на полу, ее маленькие, совершенной формы титьки, с твердыми сосками торчали наружу, на ней были короткие шорты, разорванные в промежности и туфли на высоких каблуках, не скрывающие ее накрашенных ногтей. Это зрелище вызвало у меня сильную эрекцию.
Но из ее головы била кровь. Я был в смятении. Как я мог сделать это с ней за пять минут? Сначала я должен был перевязать рану. Это заняло около трех минут. Оставалось только две минуты, чтобы засунуть мой пенис в нее.
На полочке в ванной я нашел перекись водорода налил ее в чашку и вылил полную чашку в рану. Эта штука запузырилась так, как будто в горячую ванну насыпали соль. Я взял иголку, какие-то черные нитки и лед. Я знал, что делать, потому что делал это себе, когда играл в хоккей. Охладив голову Ирис льдом, я зашил рану, удерживая ее края с помощью стежка, похожего на бабочку. Ирис внимательно следила за мной. Я знал, что ей больно и что она, возможно, также завелась, как и я. (Иногда, когда мы трахались, она давала мне нож и просила меня порезать мой палец и капать кровь ей на лицо в тот момент, когда я выталкивался. Она держала в руках зеркальце и смотрела на свое лицо. Кончая, она издавала дикий вопль). После того, как я зашил ей голову, я зажимал рану руками еще два часа, все это время тиская ее соски.
Район Морские ворота, где я жил с Ирис, это закрытый район, отделенный от Кони-Айленда. У них своя полиция, которая всегда создавала мне трудности. Они знали, что даже при том, что я лишь приводил гостей, я все-таки жил там. Однажды я вернулся домой и увидел патрульную машину у нашего дома. Поднимаясь по лестнице, я услышал голоса, доносящиеся из нашей квартиры. Я вошел в кухню. Там была Ирис, только в ночной рубашке, она сидела за столом и развлекала двух копов. Если бы они были в шляпах, я возможно, был бы хорошим мальчиком, но их шляпы лежали на кухонном столе вверх тормашками. Один из них был толстым сержантом, другой — красивым молодым копом.
«Какого черты вы здесь делаете?» — завопил я на них. Они неуклюже извинились. «Уносите свои задницы из моего дома, сейчас же». Я втолкнул Ирис в спальню. «И заберите свои долбанные шляпы», — рычал я. Они не сказали ни слова и просто поспешили уйти. Я открыл окно и продолжал кричать: «В следующий раз, когда вам захочется потрахать мою женщину, подойдите к двери и спросите меня». Я был особенно расстроен, потому что отчаянно пытался сделать Ирис беременной. Я думал, что это единственный способ удержать ее. Несмотря на наши постоянные разногласия, я по-настоящему верил, что люблю ее. Я купил ей золотой брелок в виде бабочки, потому что она была красивым, убегающим от меня существом, которое, я когда-нибудь потеряю. Ее невозможно было привязать.
Когда я жил с Ирис, у меня была меленькая роль в «Хозяйке Манхеттена», который был снят в Хэмптоне на Лонг-Айленде. У меня была одна сексуальная сцена с Мерле Микаелс (Merle Michaels) и я никак не мог добиться эрекции. Этого раньше никогда не случалось (но зато часто случалось потом). Смущаясь, я попросил ее помассировать мой анус. Ирис и я часто делали вместе безумные вещи. Мы привязывали друг друга. Я засовывал в нее огурец. Наконец, однажды вечером я даже трахал ее через анус. Я мог засунуть всю руку (до запястья) в ее влагалище. Она приподнимала меня и вводила мне в анус пластиковый член и я кончал. Но с Мерле на нас смотрело так много людей, что я все время отвлекался. Она послушно засунула свои пальцы в мой анус и мой пенис сразу же затвердел. К счастью, камера была наведена на мой пенис, а не на ее пальцы.
Я любил трехлетнюю дочку Ирис — Даниель, но очень ревновал к ней. Я ревновал к любому, на кого Ирис обращала внимание. Я делал ужасные вещи, пытаясь заставить Ирис любить меня больше дочери. Однажды я зашел в ванную и нассал во все горшочки Даниель и на пол. Затем изрисовал все стены в комнате Даниель цветными мелками. Когда Ирис злилась на нее, она уделяла мне больше внимания. Я пытался все время поддерживать это и везде брал Даниель с собой. Она действительно любила меня, Но иногда я замечал в ее глазах враждебность. Мы были конкурентами в борьбе за любовь ее матери.
Когда старый приятель Ирис приехал на своем грузовике забрать ее, она собралась спуститься вниз и поговорить с ним. Меня просто убивало, что если она была с мужчиной минуту, она обычно трахалсь. Я все время боялся, что она уедет с ним. В конце концов так и случилось. Парень владел складом и мог лучше обеспечивать ее, чем я.
Я все чаще стал сниматься в порно. Одним из последующих фильмов был «Ангел Бунс (Angel Buns)». Я играл ангела, который принимал участие в анальном сексе. Допускаю, что сюжет был тупой, но он заставил Чака Винсента (Chuck Vincent), одного из лучших режиссеров порнофильмов, заметить меня и моя карьера пошла вверх. Чаку фильм не понравился, зато понравилось, как я играл свою роль. Он присмотрел меня для фильма «Соседки» (Roommates). Он всегда был откровенен со мной. Он был гомосексуалистом, но никогда напрямую ко мне не приставал. Чак был настолько приятным человеком, что временами я хотел бы, иметь возможность дать ему сексуальное удовлетворение. Он выглядел таким одиноким и был так добр ко мне. Но я гетеросексуал. Я, может быть, и принимал участие в фильмах для геев, но я не гей. Я никогда не снимался в порно для геев. И у меня не было никакого желания быть с мужчиной, неважно, сколько за это платят.
