Юрий Жук - Цареубийца. Маузер Ермакова
В новую должность комиссара 48-й Стрелковой бригады этой же армии П.З. Ермаков вступил в самом конце декабря 1920 – начале 1921 года. И, вероятнее всего, пробыл в ней незначительное время [101] , так как из-за открывшейся раны был вынужден снова лечь в госпиталь, расположенный в Могилеве. А так как к моменту его выздоровления «освободительный польский поход» был уже окончен, П.З. Ермакова отправляют на Южный Урал, где летом 1921 года назначают на должность Военного комиссара формируемых там 24 Кавалерийских Уфимских Подготовительных Курсов РККА. Точная дата его назначения на эту должность также неизвестна, однако из удостоверения, выданного Приуральским Окружным Управлением Военно-Учебных Заведений от 14 июня 1921 года, видно, что: «Предъявитель сего действительно тов. Ермаков Петр состоит на службе при Окр. Упр. Военно-Учеб. Заведений Приурво в должности Военкома 24 Уфимских кавкурсов» [102] .
Судя по другому документу [103] , работу по формированию Политпросвета 24 кавкурсов П.З. Ермаков закончил в августе 1921 года. При отбытии к новому месту службы ему также был вручен памятный адрес [104] , подписанный начальником этих курсов Филимоновым, Заведующим строевым обучением Захаровым, а также командирами 1-го и 2-го эскадронов и командирами взводов.
Следующим местом службы П.З. Ермакова стали 20-е Кавалерийские Екатеринбургские Подготовительные Курсы РККА, на которых он также занимал должность Комиссара до весны 1922 года, после чего опять был направлен на 24-е кавкурсы, которые стали последним местом службы в его военной карьере.
Но сидеть без работы П.З. Ермакову долго не пришлось.
Решив окончательно порвать с военно-политической карьерой, он к июлю 1923 года добивается через своих знакомых и в первую очередь через А.Г. Белобородова (назначенного в августе 1923 г. на пост Наркома Внутренних Дел РСФСР) назначения на начальствующую должность в Рабоче-Крестьянской Милиции (РКМ) Западной Сибири. Вот только на какую, опять-таки неясно, так как в одной из своих биографий он указывает: «г. Омск (Приурново) Вр. назначен по борьбе с уголовн. бандитизмом омской губ. милиции» [105] , а в другой – «В апреле 1923 г. был назначен начальником губмилиции города Омска, где возглавил ликвидацию групп уголовного бандитизма» [106] . А так как РКМ в то время имела самостоятельные управления как городского, так и губернского уровней, то становится не совсем понятным: в каком из них именно он проходил службу? И остается только предполагать, что, по всей видимости, он все же был Вр.и.о. начальника РКМ г. Омска.
Ровно через год П.З. Ермакова отзывают назад в родной город, где назначают на вакантную должность помощника Начальника Горно-промышленной Милиции Екатеринбургского губернского отделения РКМ, и в течение года он занимает поочередно должности начальника Административного отдела Екатеринбургской губернской РКМ и Зам. начальника Горно-промышленной милиции Екатеринбургского Округа.
Видимо, не потянув столь высокую для него должность, П.З. Ермаков в июле 1924 года переводится в Челябинск, где получает место Начальника охраны Административного Отдела НКВД Челябинского Округа. Зарекомендовав себя на этой работе с положительной стороны, он в начале ноября 1925 года командируется в Златоуст, где вступает в должность Начальника Административного Отдела НКВД Златоустовского Округа [107] .
Проработав на этом месте до апреля 1926 года, П.З. Ермаков переводится на аналогичную должность в город Усолье Верхнее-Камского Округа. Но прежде чем покинуть прежнее место службы, командный и строевой состав милиции Златоустовского Административного Отдела НКВД устраивает ему прощальную встречу, во время которой вручает памятный адрес и шашку с дарственной надписью, изготовленную на Златоустовском оружейном заводе.
В новую должность П.З. Ермаков вступил 10 мая 1926 года и проработал на ней до 17 сентября 1927 года, после чего был выведен в резерв комсостава НКВД.
Но буквально через два месяца он был вновь принят на службу в это ведомство и 22 ноября приступил к обязанностям помощника начальника Административного Отдела Административного Управления ОГПУ по Уральской области (ОБЛАУ ОГПУ).
Позднее, вступая в ВОСБ и отвечая на вопрос анкеты: «После Октябрьской Революции подвергались ли Вы партийному и Советскому суду и за что», Петр Захарович укажет, что: «Подвергался Контр. Комиссией за грубое отношение с заключен. после расследования Комиссии факт не подтвердился было ложное донесение. Контрольная комиссия вынесла [решение] дело прекратить» [108] .
В чем заключалось это грубое отношение, думается, пояснять не надо. Ибо, зная уркаганскую натуру П.З. Ермакова и его барско-паханские замашки, можно не сомневаться, что донесение это не было ложным. А что касается его грубого отношения к человеческой личности, то таковое, думается, коснулось не только одного заключенного… Или заключенных… Ибо «к месту» поставленная точка лишает автора сделать какие-либо определенные выводы в этом вопросе.
15 июля 1929 года, в годовщину «освобождения Урала и его революционной столицы – Свердловска от контрреволюционных банд адмирала Колчака» Президиум Свердловского [109] Окрисполкома вручил П.З. Ермакову Почетную Грамоту, в которой выразил надежду, что он «…на всех этапах развития революции, как и в годы борьбы с колчаковщиной, будет в первой шеренге бойцов за социализм и мировую республику советов».
В 1928 году П.З. Ермаков выходит на пенсию, но работу свою не оставляет, продолжая служить по упомянутому чекистскому ведомству. Начиная с января 1931 года он занимает должности Зам. начальника Уральского ОБЛАУ [110] ОГПУ, а с сентября этого же года – начальника Уральского ОБЛАУ ОГПУ, с поста которого он все же уходит в 1935 г. по состоянию здоровья [111] .
Глава 7. «…подарен браунинг от коллектива»
Освоившись в столь близкой ему чекистской среде, П.З. Ермаков начинает свою борьбу за не дающие ему покоя лавры «главного цареубийцы», открыто говоря всем, что именно он, а никто другой, собственноручно расстрелял всех Романовых в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.
Из беседы М.М. Медведева с Г.П. Никулиным:
«…И вот этот товарищ Ермаков, о котором я рассказывал, который себя неприлично вел, присваивая себе главенствующую роль, что это он все совершил единолично, без всякой помощи.
И когда ему задавали вопрос:
