Тигрий Дулькейт - Лыковы
В конце августа и начале сентября из горной тайги выходили последние отряды, и некоторые из них, после короткого отдыха в нашем поселке уходили к месту дислокации части.
Одним из последних вышел отряд под командованием ст. лейтенанта и остановился в поселке на отдых. Этому отряду не повезло – они остались без лошадей и потеряли почти весь запас продовольствия, однако выходили из глухого района Западных Саян, сохранив приборы, собранный материал и оружие, а главное – людей. Двенадцать человек под командованием опытного офицера-топографа двигались к Телецкому озеру, питаясь только тем, что добывали в пути, благо в отряде были солдаты из таежных поселков Сибири.
Подойдя к спуску в глубокую долину реки Бол. Абакан, отряд остановился. Далеко внизу, извиваясь, вырываются из каменных теснин три реки и, соединившись в один поток, общими усилиями пробивают горы. Здесь образовалась сравнительно неширокая долина, по дну которой стремительно мчится Абакан – на встречу с могучим Енисеем.
Рассматривая суровое ущелье и выбирая оптимальный вариант перехода через него, офицер обратил внимание на небольшое желтое пятно на левом берегу речки Еринат при впадении его в Абакан. Офицер стал рассматривать в бинокль это пятно, не характерное для данной местности. Каково же было его удивление, когда он увидел избу и копошившихся около нее людей. Твердо зная, что здесь абсолютно нежилой район, к тому же это территория государственного заповедника, офицер высказал предположение, что это, похоже, какое-то тайное поселение, скорее всего, староверов. Приняв все меры предосторожности, отряд спустился на дно долины, но подойти в этот день к поселению не успел. Выбрав глухой распадок, остановились на ночлег в таком месте, откуда свет костра не мог быть виден. На следующий день отряд, выполняя приказ офицера, разбился на две группы, окружил поселение и внезапно появился у самой избы.
Карп Осипович, его жена и двое детей – Савин и одиннадцатилетняя Наталья были в это время у избы, занимались отвеиванием кедровых орехов. Погода стояла прекрасная. Первой заметила солдат Наталья. Вскочив на ноги, она, указывая рукой, истошным голосом закричала:
– Тятенька, тятенька! Все Лыковы вскочили, увидели, что окружены со всех сторон вооруженным отрядом военных, и замерли в страхе. Они были так напуганы, так потрясены, что на первых порах потеряли дар речи и способность двигаться, окаменели, потом медленно опустились на колени, стали креститься, творя молитвы. Можно только догадываться, что было в это время в душах этих людей.
По тому, что все они крестились двуперстием, наблюдательный офицер понял, что предположение его подтвердилось, перед ними были староверы. Видя растерянность и страх в глазах этих людей, офицер быстро подошел к молящемуся мужчине с окладистой бородой, заговорил и попытался поднять его на ноги. Однако старовер, обхватив офицера за ноги, припав щекой к голенищу сапога, замер, даже показалось, что он пытается поцеловать сапоги.
Тем временем солдаты осмотрели усадьбу, и один из них направился к открытой двери избы.
– Туда не надо, – еле слышно произнес старовер – там дите. Офицер остановил солдата и спросил, сколько их человек. – Все здесь, – крестясь, ответил старовер. На этом осмотр прекратился. Офицеру с трудом удалось поднять старовера на ноги. Он пытался успокоить его, убеждая, что ничего плохого солдаты им не сделают, однако, бормотал что-то непонятное и не сводил испуганных глаз с его погон.
Как выяснилось позднее, он не мог понять, почему на плечах погоны. Лыков хорошо знал, что с приходом советской власти были отменены не только сословия, но и погоны, и другие знаки отличия, и вдруг – погоны. Уж не вернулась ли власть царя? Надо сказать, что все староверы даже в глухих местах далеко в тайге знали, что последний самодержец России, император Николай II, в самом начале века окончательно прекратил всякие гонения на староверов и узаконил этот, так сказать, слой населения России. Знали и о том, что вся семья царя погибла во время переворота, поэтому погоны вызывали недоумение и какой-то страх.
После того как наступило относительное спокойствие, начались переговоры. Узнав, что перед ним Лыков, офицер был крайне удивлен и сказал, что и фамилию эту слышал, и что в картах и документах значится местожительство Лыковых, но значительно ниже по реке в местечке, так называемом Тиши. Лыков подтвердил, что он действительно довольно долго прожил в этом небольшом поселке, где родился в 1902 году. Постепенно «дипломатические отношения» наладились, и разговоры стали носить более откровенный и доверительный характер. К удивлению офицера, почти в самом начале беседы Карп Осипович спросил вдруг о войне. И на вопрос, откуда он знает о войне, Лыков ответил:
– Данила сказывал. Лыков рассказал, что у него после начала войны был военный отряд, сопровождаемый его давним знакомым Данилой Молоковым. Лыков, видимо, боясь последствий, не сказал, что он тогда схоронился с семьей в тайге и встречался только с Молоковым. Офицер поинтересовался, здесь ли был тот отряд. Карп Осипович рассказал, что проживали они в то время на прилавке километрах в двадцати пяти ниже по течению реки, на правом ее берегу, но после ухода отряда покинули то место и переселились сюда. Карп Осипович поведал, что там на прилавке было у него начальство заповедника, приглашали его на работу в охрану заповедника. Однако после появления того отряда поняли, что теперь их так просто в это страшное время в покое не оставят, поэтому приняли решение найти другое место для жительства.
Здесь, на берегу реки Еринат, на небольшой террасе над рекой, в окружении густого березового леса Лыков срубил избу и, переселившись всей семьей, они начали, как могли, устраивать свой быт. Была война, и больше никто в этих местах не был, и Лыковы на несколько лет оказались в забвении. Было не до них.
Офицер подробно рассказал о войне, о победе, чему Карп Осипович искренне порадовался, и, перекрестившись, сказал:
– Слава Богу, побили супротивника. Рассказал и о том, что русской армии решением правительства вернули старинные знаки различия. Так разрешился мучительный для Лыковых вопрос о власти. Подолгу говорили глава семьи и командир отряда о войне, о жизни в тайге, о преимуществах жизни в селах и городах. И несмотря на то, что Лыков внимательно слушал, слегка прищуривая глаза, согласно кивая головой, и произносил – «едак, едак», было ясно, что он всегда остается при своем мнении. Офицер расспрашивал о местности и, показывая Лыкову карты, уточнял направления рек, заболоченные участки, проходы через перевалы и о многом другом, что касалось его работы топографа, и все, что считал необходимым, скрупулезно заносил в документы.
