Александр Чудаков - Антон Павлович Чехов
Уехавшие в Москву члены семьи бедствовали. Доходов не было никаких. Павел Егорович долго не мог устроиться на службу. Жили на Драчёвке, все шестеро в одной комнате под лестницей (не это ли вспомнил Чехов, описывая в рассказе 1886 года «На мельнице» горькую бедность: «Все мы вшестером в одной комнате спим»); старшим братьям из-за тесноты приходилось спать в чулане. «Мы здесь не знаем ни говядины, ни картошки, ни рыбы, – писал Павел Егорович сыну в Таганрог. – У нас пища одна – все суп да суп с грибами».
Сохранившиеся письма рисуют, в какие мелочные, копеечные расчеты была погружена вся разбросанная судьбой семья. «Во-первых, само получение денег уже стоит мне большой потери времени и гривенника, затем, купивши инструменты, надо заплатить извозчику за перевозку домой ко мне – 30 коп. Да упаковка что будет стоить – черт его ведает. […] Надо обтягивать холстом, это тоже деньги, да еще большие деньги стоит, а далее перевозка на вокзал опять 30 коп. и за провоз черт знает сколько». Так писал Антону Александр в первом известном нам письме, от 4 октября 1875 года. «Начал писать тебе сю грамоту, – пишет он через два года. – Когда пошлю ее – неизвестно, ибо марки нет. […] Хотел было послать […] телеграмму, но рубля не оказалось».
Это была уже нешуточная бедность. «Ждали от тебя, – писала Чехову мать, – не пришлешь ли денег, очень было горько […], у Маши шубы нет, у меня теплых башмаков, сидим дома…» «Мамаша ждала от тебя 20 рублей, – писал отец. – Как услыхала, что прислано 12 рублей, залилась горькими слезами».
Николай, учившийся в Училище живописи, ваяния и зодчества, ходил без пальто, по снегу в рваных сапогах на босу ногу. Александр дал ему свои чулки, и он «их так износил, что остались одни голенища чулочные». В комнате было холодно, и Николай со своим другом Ф. О. Шехтелем, будущим известным архитектором (строителем здания МХТ, Ярославского вокзала), выходили на добычу – таскали с проезжающих по Драчевке подвод дрова.
В 1883 году, уже будучи автором целого тома рассказов и юморесок, Чехов писал брату, что «нет сил переменить свой серенький, неприличный сюртук на что-либо менее ветхое» и что денег «и на извозца нет». (Как следует одеться Чехов смог только после первых гонораров «Нового времени», в 1886 году.) Бедность отступала медленно; только в 1885 году, как одно из важнейших событий в жизни семьи, Чехов отметил то, что еще «недавно забирали провизию (мясо и бакалею) по книжке (в долг. – А. Ч. ), теперь же я и это вывел, все берем за деньги». Даже в 1886 году, для празднования своих именин, он просит у приятеля вилки, чайные ложки, мелкие тарелки, стаканы (письмо М. М. Дюковскому, 16 января).
Унизительней всего были эти ежечасные проявления бедности. Мелочи, которые не должны замечаться, захватывали непропорционально большую область в сознании, теснили духовное, занимали его место. Трудно освободиться от власти догм, внушенных воспитаньем и средой. Но, быть может, нужны еще большие духовные силы, чтобы противостоять рождаемым этой средой мелочам быта.
Влияние всего этого на душу человека Чехов изобразит потом в своих рассказах. Он покажет, как средний человек погружен в быт и так сращен с ним, что ему не вырваться, не выбиться, что он думает о нем ежедневно и еженощно и даже в горячечном бреду будет говорить про новые подметки («Гусев»), – сфера ежедневной жизни была тяжела, и особенно для постоянно и к сроку работающего литератора. Очень выразительно изобразил ее сам Чехов в одном из писем 1883 года:
«Пишу при самых гнусных условиях. […] В соседней комнате кричит детиныш приехавшего погостить родича, в другой комнате отец читает матери вслух “Запечатленного ангела…” Кто-то завел шкатулку, и я слышу “Елену Прекрасную…” […] Постель моя занята приехавшим сродственником, который то и дело подходит ко мне и заводит речь о медицине. “У дочки, должно быть, резь в животе, оттого и кричит”. …Я имею большое несчастье быть медиком и нет того индивидуя, который не считал бы нужным “потолковать” со мной о медицине. Кому надоело толковать про медицину, тот заводит речь про литературу. […] Ревет детиныш!!»
Близкую к этой картину, рисующую условия жизни Чехова в многолюдной семье, дает Ал. П. Чехов в рассказе «Завтра экзамен» (1884), написанном в июле 1884 года под впечатлением недели, проведенной им в июне в родительской квартире. В этом произведении, за исключением отца и автора, действуют все наличествующие члены семьи [4] и даже пес Корбо, «собака без спины», не раз упоминаемая в письмах Чехова.
«Студент-медик 5-го курса, Антон Павлович, сидел у своего письменного стола и читал курс “Гигиены”. Завтра – экзамен. […] Не прошло и четверти часа, как дверь тихонько отворилась и в щель просунулась сморщенная, как печеное яблоко, физиономия тетиньки […].
– Корбинька, Корбинька, Корбо, иди поесть… Ты, бедный, нынче не ел… Корбинька!»
После диалога с Антоном Павловичем «тетинька» уходит, но появляется другой член семьи: «Маменька вошла.
– Ты знаешь, что прачка не принесла тебе сорочки к завтрашнему дню? Сердце мое болит и обливается кровью […].
Антон Павлович нетерпеливо встал с места с книгою в руках и прошелся по комнате.
– Пусть так. Я ценю все это, только дайте вы возможность прочесть спокойно то, что мне необходимо. […]
Маменька поговорила еще минуты три и ушла, видя, что ее не слушают, ушла, впрочем, с жалобами. […]
Но вот скоро из двери раздался голос брата-гимназиста:
– Антон, нет ли на твоем столе моего карандаша? Извини, что я тебя беспокою… Я вижу, что он у тебя в руке… Ты им пишешь…
– А он тебе нужен?!
– Нет, не особенно… Мне только хотелось узнать, у кого он. […]
– Послушай, Миша, – взмолился Антон Павлович, – некогда мне теперь болтать с тобою […].
Брат-гимназист ушел страшно обиженный. […] Минуты через две робко отворилась дверь. Высунулась тетушка.
– Антоша, за что ты Мишу обидел? […] За что ты, спрашиваю я тебя, варвар, бедного мальчика обидел?»
Далее с вопросом входит сестрица; обиженная, уходит; потом начинает стучать на швейной машинке маменька.
«Вдруг раздался неистовый звонок. Вошел, слегка покачиваясь и корча из себя трезвого, старший брат Антона Павловича, забулдыга и хоть хороший, но очень мнительный человек.
– Антон, я к тебе за рецептом, – забасил он.
– А что у тебя?
– Печень. Должно быть, цирроз. В легких – пневмония. В спине – табес дорзалис…»
Рассказ кончается тем, что Антон Павлович решает уехать заниматься к брату. «Все домашние высыпали уговаривать Антона Павловича остаться. Но он по необъяснимой для них причине предпочел общество пьяного брата и уехал к нему…»
…Преодолев все трудности бытовой сферы и приготовив очередную «мелочишку», литератор тогдашнего чеховского круга попадал в следующую сферу – газетно-журнальную.
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28259/28259.jpg)
![Жюль Верн - Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]](/uploads/posts/books/28288/28288.jpg)