Максим Северин - Я дрался в Афгане. Фронт без линии фронта
Самое тяжелое — это подъем в горы. На первую горку, помню, лезли всю ночь. Высота ее была где-то 3400 метров. За тот подъем я потерял килограммов шесть своего веса. Физические нагрузки были очень серьезными, сила, конечно, была, я ведь парень деревенский, к тому же не курил, не пил и немного занимался спортом. Поэтому я поднялся на свою первую гору вторым, а первым на нее забрался сержант-дембель, после этого восхождения мои ребята стали меня уважать. Один раз мы попали, как в том фильме, в каменный мешок. Мы долго поднимались вверх и так высоко залезли, что спускаться негде было — кругом одни обрывы. На вершине горы было по пояс снега, нам, правда, на такие случаи выдавали валенки. Пока поднимались, выкинули все мины, которые нам дали минометчики, и часть собственной экипировки. Как спускаться, мы не знали. Тогда нашли оригинальное решение: сняли все ремни с автоматов и пулеметов и связали их между собой таким образом, чтобы получилась довольно надежная альпинистская веревка. Спустилось нас человек семь, остальные этого сделать уже не могли — они потратили все свои силы на подъем, некоторые при падениях получили переломы ребер. У этой горы было три удобных выступа: один метров в десять, второй — двадцать, и третий тоже метров десять. Спускались так: двое держат канат из ремней, один спускается, и так по очереди. Когда спускался снайпер, он уронил свою СВД, которая упала и ударила стоявшего внизу бойца прикладом по голове, травма, к счастью, оказалась несерьезной.
Наша спустившаяся группа пошла на перевал, когда уже начинало темнеть. Когда мы на него поднялись, я увидел, как внизу жгут костер «духи», а двое из них лезут к нам на перевал. Если бы мы начали по ним стрелять, то душманы накрыли бы нас плотным огнем. Подождав, пока мои ребята отойдут подальше, я осторожно бросил под ноги этим двоим «эфку» в расчете на то, что душманы у костра подумают, что они подорвались на растяжке. После взрыва я не стал смотреть на результат своей работы и поспешил прочь. Ответного огня «духи» не открывали, может быть, оправдался мой расчет.
Один раз мы отбили у «духов» часть каравана с оружием. Уже темнело, мы стояли на БД (боевое дежурство), и прозвучала команда на выезд. Я с товарищами тогда как раз был в нашем небольшом клубе, где давал концерт ансамбль «Голубые береты», прозвучала тревога, все побежали по машинам. Нам давалось десять или одиннадцать минут на выезд и выход на связь. Поначалу все думали, что это, как обычно, тренировка, но наши надежды не оправдались — у командования были разведданные о том, что идет караван.
Нас вел офицер, подъехали к месту, обстреляли «зеленку», стали полукольцом, выставили посты и остались на ночь. Утром пошли прочесывать «зеленку» и нашли трех убитых верблюдов с навьюченными на них тюками, а «духи» успели отойти. В тюках оказалось оружие и патроны. Винтовки — английские «Буры» — мощное оружие. Мы часто вычисляли «духов» по синяку на плече, потом они научились подкладывать поролон, чтобы была меньше отдача. После той операции у меня в ружейной комнате долго лежали четыре неучтенные винтовки.
Вообще, на задания и операции ходили часто. Наш 350-й полк, как я потом узнал, был чуть ли не штрафной, и, как только где-то начинались проблемы, нас всегда перебрасывали к месту боестолкновения. Я был удивлен, когда узнал, что в афганской армии есть свои десантники. Как-то раз, когда Чарикар прочесывали, нам их придавали. Они ехали с нами на броне, смотришь: если они в хвост колонны начали уходить — все, значит, «заварушка» будет. Самое плохое — это идти на задание первым или последним. Если первый — то можешь на растяжке подорваться, а последнего могут «духи» из «зеленки» убить. Мне приходилось и первым ходить, и последним, крутишься тогда как волчок то влево, то вправо. Вспоминаю нашего отчаянного старшего лейтенанта, он два года пробыл в Афгане, и неожиданно ему из Союза пришло письмо, что его дочь погибла в автокатастрофе. Он принимал участие во многих операциях. Помню, кишлак какой-то блокировали и вели по «духам» лобовой огонь, самым главным было прижать их своим огнем, они тоже люди и боятся, пули рядышком посвистят — и они прижимают головы к земле. И вот этот старлей со своими бойцами пошел в обход, мы еще стояли на месте, а он уже в плен «духов» взял и ведет их. Вообще, они нас, десантников, побаивались, не знаю, как насчет пехоты, а нас они точно боялись.
Кстати, войска Александра Македонского в свое время тоже Афган проходили, в горах даже стоял памятник великому завоевателю. Так, Македонский говорил: «Афганистан пройти можно, но завоевать его нельзя». И вот такой связанный с этим памятником случай мне запомнился. Одного нашего сержанта убили прямо возле этого памятника. Наше подразделение поднималось в гору, этот сержант шел замыкающим, и он решил отойти в сторону и поближе рассмотреть этот памятник. Оказалось, что неподалеку от памятника остановилась на отдых группа «духов». Сержант успел сделать по ним лишь несколько выстрелов и погиб под шквальным огнем душманов, которых, как потом оказалось, было человек шестнадцать или семнадцать, в ходе боя мы их всех перебили.
— Небоевые потери в вашей части были?
— Порой ребята погибали просто по своей глупости. Например, был случай: пришел один солдат к другу в госпиталь, был, как всегда, с оружием, он вытащил пулю из патрона и заткнул бумажкой порох. Наставил на своего друга автомат и говорит ему: «Руки вверх!» — и нажал на курок, а переводчик огня стоял на автоматической стрельбе: три пули попали другу в грудь, тот умер на месте. Вот и пошутил!
Или можно вспомнить подготовку к дембелю. Пошел дембель с молодым бойцом в кишлак, случилась перестрелка, дембеля ранили. Молодой его тащил до своих, но сил не хватило, оставил метров за сто от наших позиций и побежал за помощью. Прибежали ребята, а солдат уже был мертв: его закололи вилами. Такие случаи нечасто, но бывали.
Были и самострелы. Таких бойцов, конечно, не уважали, после лечения их возвращали в часть и отправляли на самые черновые работы, а на дембель отправляли в драной шинели и оборванных сапогах. Как-то раз один сержант хотел перейти к «духам», поделился мыслью с молодым, а тот его сразу сдал. Забрали их обоих в особый отдел, который работал там как надо — после операции или зачистки, если все прошло без потерь, никого не трогали, а если есть раненые или убитые, то начинали всех подробно опрашивать. Нам говорили, что если ты даже был герой в бою, то лучше промолчать, иначе начнут потом опрашивать, что делал, как делал, лучше, конечно, с особистами не связываться и лишний раз промолчать.
— Какой была ваша экипировка?
