Игорь Золотусский - Гоголь в Диканьке
Конечно, поэма эта вся состоит из заимствований, из отголосков то поэзии германской (с ее «туманами» и книжностью), то Пушкина. Пушкин уже проник в стены гимназии, хотя профессор российской словесности П. И. Никольский дальше XVIII века в литературе не пошел, а обо всех новейших писателях говорил «эта молодежь». «Он знакомил нас с так называемыми русскими классиками, – писал Н. Кукольник, – а мы на каждой лекции подкладывали ему для исправления, вместо своих, стихи Пушкина, Козлова, Быкова и других. Он марал их нещадно… Он положительно заставил нас изучать русскую литературу до Пушкина и отрицательно втянул нас в изучение литературы новейшей». Байроновские поэмы, которыми тоже увлекались воспитанники, Никольский называл побасенками.
Главным святилищем для Гоголя была в гимназии библиотека. Здесь он и сам на добровольных началах состоял библиотекарем, тут проводил часы за «Историей государства Российского» Н. М. Карамзина. История была в большой моде в то время. При гимназии образовалось даже специальное историческое общество, участники которого самостоятельно составляли историю от древнейших веков до нового времени. Позже в эту библиотеку поступили и сочинения Гоголя, в том числе рукописные его бумаги – их купил для лицея сын попечителя граф Г. А. Кушелев-Безбородко. Нежин стал хранителем рукописей первого тома «Мертвых душ», «Тараса Бульбы», «Портрета», «Театрального разъезда», «Игроков». Так начала складываться знаменитая «Гоголиана» – собрание гоголевских рукописей, материалов и документов из Васильевского архива Гоголей, которое потом было передано в научную библиотеку Академии наук УССР в Киеве.
3
14 сентября 1909 года в бывшем здании Нежинского лицея был открыт музей Гоголя. Туда стали поступать материалы из разных мест. Их присылали знакомые Гоголя, его родственники, частные пожертвователи. В 1910 году сюда поступила книга архивных дел Полтавского поветового училища. Присылали рисунки Гоголя, книги из его личной библиотеки, книги, подаренные им друзьям-литераторам. Памятная книга музея, входящая сейчас в опись «Гоголианы», содержит в себе записи людей всех званий и сословий, которые когда-либо и по каким-либо поводам оказывались в Нежине. Тут и военные, и князья, священники и студенты, художники, чиновники, попечитель Санкт-Петербургского учебного округа Н. А. Мусин-Пушкин. Музей продолжал существовать и в годы Гражданской войны – например, 17 июля 1919 года его посетила команда бронепоезда «Лейтенант Шмидт», а 18 августа того же года – адъютант бронепоезда «Князь Пожарский» прапорщик Курилов. Проходила через Нежин Добровольческая армия – шли в музей, попадали в город итальянцы – и они наведывались к Гоголю; менялась власть, менялось и обличье тех, кто расписывался в книге.
Музей Гоголя просуществовал в Нежине до Великой Отечественной войны. Затем архивы его были вывезены в Киев, вывезли туда же и библиотеку, но комната, в которой был музей, и сейчас существует – она стала музеем истории Нежинского педагогического института. Когда вступаешь под его своды, сверху на тебя смотрит составленная из огромных букв надпись: «Здесь учился Гоголь». Это не мемориальная доска, не памятная табличка, а просто надпись на стене – ее видно издалека. Перед зданием бывшего лицея стоит бюст Гоголя, памятник Гоголю есть и в городе.
Новый Нежин не похож на старый Нежин, в котором была замощена одна только улица, а остальные тонули в грязи. Тогда лицей был самым большим зданием в городе – сейчас он, хотя и стоит наособицу и выделяется своей старинной постройкой, величественностью и белизной стен, все же он не единственный ориентир среди беспорядка домов.
Здание надстроено (пристроен еще один этаж), но оно похоже на гоголевскую гимназию: так же толпятся за его спиной старинные деревья, так же тянется в неизвестность безбородковский парк и ранние осенние листья лежат на его нестриженых аллеях.
Некогда на Соборной площади города, как пишет историк гимназии профессор Н. Лавровский, бродили свиньи, коровы и другие «звери». В купеческих домах и разбросанных по обе стороны Остера хатках рано гасли огни. Да и день воспитанников лицея начинался рано – в пять тридцать утра. Поэтому и ложились они в девять вечера, нельзя было ни жечь свечей, ни шелестеть страницами книги. Надзиратели ходили по коридорам и заглядывали в музеумы. И сейчас некоторые из этих комнат сохранились. Окна их выходят в парк, в коридоре видны дверцы старинных печей. Голо, неуютно в этих пустых классах – кажется, так было и при Гоголе и он недаром страдал в Нежине и обличал этот город «низких существователей» и «низкой существенности».
Но именно в этой «существенности» и должна была зародиться «мечта» Гоголя. В своих петербургских повестях он противопоставит «мечту» и «существенность». «Мечта» вырастает из «существенности», питается ею. Гоголевская «мечта» (его идеал) всегда чиста, «существенность» же опускается до «осадка человечества». Гоголевские мечтатели живут не в поместьях, а на «чердаках», им уготована участь бедных чиновников, которым надо всю жизнь взирать на стоящих выше, на тех, кому чины и звания достаются не потом, а даны от рождения.
Гоголь сам прошел этот путь, и начался он в Нежине. Он вышел из гимназии студентом, то есть чиновником четырнадцатого класса, и выше восьмого класса не поднялся.
Его частое пребывание наедине с собой (особенно после смерти отца) выковало в нем волю и характер. Гоголь рано научился рассчитывать на себя. Он не был изгоем ни в музеуме, ни в классе, но у него были все основания считать себя бойцом-одиночкой. Таясь, он имел право на тайну. Не открываясь весь товарищам, он делал это не из страха – это была самозащита таланта. Его практичность, его привычка добиваться того, чего, кажется, в его положении добиться нельзя, вынесены из юношеских лет. Поэтому он и говорит в «Мертвых душах»: забирайте с собою из юности в зрелое мужество всё, что можете унести – не подберете потом.
Дисциплина в гимназии была не на высоте, за провинности и проступки, случалось, пороли. Это было унизительное наказание, и, хотя к розгам прибегали в крайних случаях, эти уроки Нежина тоже не забылись Гоголем.
Чаще наказывали по мелочам, но тоже унизительно. Журнал классных надзирателей лицея полон записями такого рода: «За леность и драку оставлены без обеда», «За шалость и невежество стоял на коленях», «Стоял в углу за брань», «За игру в деньги оставлены без чай» (очевидно, запись сделана немцем), «За крик во время рисовального класса… выгнаны от стола во время обеда». Гоголь часто поминается в этом журнале. И его лишают булки, заставляют стоять в углу и оставляют без ужина.
