Алексей Очкин - Иван - я, Федоровы - мы
- Есть, - покорно улегся на койку Дымов.
Аня, проводив взглядом Богдановича, начальственно посмотрела на лейтенанта.
- Неужели, Косопырикова, отправишь меня в госпиталь?
- Посмотрим, - строго ответила Аня. Затем вытащила из тумбочки тетрадь, уселась на табуретку и принялась писать.
- Что ты пишешь там?
- Письмо маме. Лежите спокойно, больной.
- А моя мать в Ленинграде... Не отвечает на письма... - как-то вырвалось у него само собой.
- А моя в бомбежку погибла...
Дымов от удивления приподнялся:
- А кому ж ты пишешь?
- Тете...
Только сейчас Дымов понял: она часто смеется не оттого, что ей весело. Просто от этого ей становится легче. И им от этого легче.
- Вот что...
- Что?
- Это я зря говорил, что у тебя смех дурацкий... Это хорошо, когда ты смеешься...
Аня улыбнулась, сняла пилотку и в задумчивости стала расплетать косу.
- Косопырикова!.. - воскликнул Дымов. - У тебя такая коса?!
- Нельзя, да? - испугалась она.
- Красиво. И ты совсем другая...
- А я все боялась, что прикажут срезать. И чтобы спрятать ее, подобрала большую пилотку.
- А я думал, у тебя голова такая большая.
Они оба засмеялись...
Ваня растолкал шофера в кабине, передал приказ лейтенанта, вернулся назад и, притаившись напротив палатки, стал ожидать. Время шло, а Дымов не появлялся. Ваня подкрался ближе и отогнул край полога... Девушка расчесывала волосы, а лейтенант смотрел на нее, как на картину.
- Я видел вас во сне... вот такой... - Дымов запинался от смущения.
- Какой?
- С длинной косой. Вас схватил когтями черный стервятник. А я летел на коне спасать...
- Меня... спасать? - засмеялась она, закрепляя косу на затылке.
- Правда, - тихо сказал лейтенант, не сводя с нее глаз.
Ваня с досады отошел. "Дело на безделье меняет!.." Постоял, потом, изменив голос, сердито крикнул:
- Куда все медики подевались? - и спрятался за палаткой.
Аня выскочила. Ваня приподнял брезент, пролез внутрь палатки к топчану Дымова:
- Бежим, товарищ лейтенант!
Дымов, задумавшись, продолжал лежать.
- Бежим, а то вернется! - дернул его Ваня.
- Попадет ей, - поднимаясь в раздумье, сказал Дымов.
- Так ей и надо, чтоб не задавалась.
Дымов свернул матрац, прикрыл одеялом, будто на койке спит человек. Потом Ваня и лейтенант вынырнули из-под палатки, через кусты добрались до машины. Шофер, не зажигая фар, тронул...
8
Истребителей танков вместе с пехотой назначили в десант на правый берег Дона, чтобы помочь вырваться из окружения частям 62-й армии. Едва забрезжил рассвет, когда первые лодки с автоматчиками тихо отплыли и сразу скрылись в тумане, настолько густом и белом, что его хотелось пить, как теплое парное молоко.
Ваню в десант, конечно, не взяли, но прогнать его от берега комиссар не решился, и теперь он сидел в укрытии вместе с Филиным и капитаном Богдановичем, наблюдая за переправой. Его так и подмывало помочь бойцам столкнуть в воду плоты с пушками.
- Товарищ капитан, разрешите...
- Пусть сами справляются, на том берегу им потяжелее придется, отрезал Богданович, вглядываясь, как, окутанные туманом, бесшумно, словно призраки, двигались у берега бойцы.
Ваня осуждающе посмотрел на капитана и вздохнул. Комиссар положил руку ему на плечо:
- Сиди, Федоров. Капитану и мне запретили в десант, а тебя сам бог не велел пускать. Ну вот, догадались... Полезли в воду за Дымовым, наконец-то столкнули плот...
- Дымов?! - Капитан от удивления чуть не выпрыгнул из ровика.
- Сбежал из-под вашей охраны, - пояснил Филин.
Ваня усмехнулся - это произошло не без его участия.
- Санинструктора немедленно ко мне!
- Она тоже отплыла, - сообщил Филин. - Я отпустил. Раненых много будет.
- Вернется, в пехоту отправить за то, что лейтенант сбежал у нее из санчасти! - приказал разгневанный капитан. - А ему пять суток ареста!
Филин переждал, пока Богданович остынет, и, глядя на клубящийся Дон, заметил:
- Товарищ капитан, а ведь здесь когда-то флотилия Петра Первого плыла на Азов...
Богданович метнул взгляд на Филина, подумал: "Дипломат!" - и сказал:
- Хороший из тебя командир получится: спокойный ты в бою, головы не теряешь.
Высадиться скрытно десанту не удалось... Взвились немецкие ракеты, вспыхнув в тумане яркими матовыми шарами. Загоготали злые растревоженные пулеметы, сотни огненных трасс схлестнулись в тумане. От рвущихся мин и снарядов закипел кипятком, вздыбился Дон. На воде солдатам гибель, одно спасение - быстрей достичь того берега и вступить в бой.
Но что это?.. В немецкую какофонию грохота тоненькой ниточкой вплелись автоматные трели, поначалу еще совсем слабенькие и разрозненные, затем перешедшие в сплошной дружный треск. Раздались сухие, звонкие выстрелы "сорокапяток". Ваня различил бы их среди тысяч пушек!..
Напряженное лицо комиссара расплылось в улыбке, он повернулся к капитану. Ваня вскочил в ровике и закричал во весь голос:
- Наши-и!.. На той стороне!..
Его крик потонул в грозных раскатах артиллерии - она ударила по укреплениям немцев на правом берегу. Так длилось минут десять. Потом дымящийся туман прорезала серия зеленых ракет, и разрывы снарядов стали отдаляться. "Ага, - понял Ваня, - зелеными ракетами наши просят перенести огонь дальше. Значит, идут дела!"
Туман уже рассеивался, когда появились первые раненые и подтвердили, что десант закрепился на том берегу. Но радость была недолгой. Налетели немецкие самолеты. Наших стали теснить. Ваня видел, как Сологуб ходил по берегу, распоряжался отправкой подмоги десанту. В одну из лодок, едва она отчалила от берега, угодила мина. Вынырнули только два бойца...
Падали сраженные осколками люди, а Сологуба смерть обходила. "Заговоренный он, что ли?" И только Ваня подумал, как, ударившись о дерево, оглушительно разорвалась мина. Разлетелись с визгом раскаленные осколки... Комдив покачнулся и снова выпрямился. По лицу его, по широкой груди текла кровь. Подбежали бойцы, хотели унести его на руках, но он не разрешил. Опираясь на плечи солдат, продолжал командовать.
У Вани перед глазами ожил митинг на поляне в дубовой роще, и он вспомнил клятву Сологуба: "Будем биться, хлопцы, до последнего удара сердца!"
Увидев, как Ваня побледнел, капитан приказал:
- А ну, марш на кухню! - И добавил помягче: - Посмотри, жив ли повар?
"Что с ним сделается, с поваром?" - хотел крикнуть Ваня, но встретился со строгими глазами капитана и выскочил из ровика.
Скрывшись в глубине рощи, он остановился. Лучи солнца почти не пробивали густой кроны деревьев, гул боя доносился сюда приглушенным, и какая-то птаха даже беззаботно распевала. "Я тут птиц слушаю, а там наших убивают!" - обозлился на себя Ваня, но повернуть назад и нарушить приказ капитана не смел.
