Гагарин - Берг Василий
К сожалению, не все дерзновенные мечты сбылись, но сделано было многое. «Я понял, что в нашей стране ведутся серьезные работы по подготовке полета человека в космос и то, что у меня еще есть время, чтобы все обдумать и окончательно решиться подать рапорт с просьбой зачислить меня кандидатом в космонавты, – пишет в воспоминаниях Гагарин. – Что я подам этот рапорт, сомнений уже не было. Я не боялся начинать свою жизнь сначала».
Глава шестая. «Я стою на пороге Вселенной…»
Ракета-носитель «Восток-Л»
Подготовка Юрия Гагарина к полету. 1960
После тренировки. 1960
12 сентября 1959 года с космодрома Байконур стартовала ракета-носитель «Восток-Л» с автоматической межпланетной станцией «Луна-2». 14 сентября «Луна-2», стала первой в мире станцией, достигшей поверхности спутника нашей планеты. Впервые в истории человечества созданный людьми аппарат перелетел с Земли на другое небесное тело. После этого достижения советские ученые переключились на разработку спускаемого модуля, способного доставить живой организм из космоса обратно на Землю.
«Придет время, и наши космонавты привезут с Луны на Землю образцы тамошней породы», – писали в «Боевом листке» Гагарин и его товарищи («Боевыми листками» назывались стенгазеты, выпускаемые в воинских частях, даже в мирное время эти листки были боевыми).
Под впечатлением от полета спутника на Луну Юрий Гагарин подал командованию части рапорт, в котором было сказано следующее: «В связи с расширением космических исследований, которые проводятся в Советском Союзе, могут понадобиться люди для научных полетов в космос. Прошу учесть мое горячее желание и, если будет возможность, направить меня для специальной подготовки».
«Мне казалось, что наступило время для комплектования такой группы, – пишет в воспоминаниях Гагарин. – И я не ошибся. Меня вызвали на специальную медицинскую комиссию. Комиссия оказалась придирчивой. Все было совсем не так, как при наших ежегодных летных медицинских осмотрах. К ним авиаторы привыкли, и ничего “страшного” в них не видели. А тут, начиная с первого же специалиста – а им оказался врач-окулист, – я понял, насколько все серьезно. Глаза проверяли очень тщательно. Нужно было иметь “единицу” по зрению, то есть свободно и уверенно прочитывать всю таблицу букв и знаков от начала и до конца, от крупных до самых мелких. Придирчиво искали скрытое косоглазие, проверяли ночное зрение, тщательно исследовали глазное дно. Пришлось не один, как обычно, а семь раз являться к окулисту, и всякий раз все начиналось сызнова опять таблицы букв и знаков, проверка цветоощущения; взгляните правым глазом, взгляните левым, посмотрите туда, посмотрите сюда… Одним словом, доктор работал по известной поговорке: “Семь раз отмерь – один раз отрежь”. Искал он, искал, но ни сучка, ни задоринки в моих глазах не нашел.
Проводилась проверка способности работать в усложненных условиях. Предлагалось производить арифметические действия с цифрами, которые вначале нужно было найти в специальной таблице. При этом учитывались и скорость работы, и правильность ответа. На первый взгляд решение задачи было простым. Но неожиданно включался репродуктор, из которого монотонный голос начинал подсказывать решение. Однако вместо помощи голос сильно мешал сосредоточиться. Внимание начинало рассеиваться, и требовалось заставить себя продолжать работу, не обращая внимания на “услужливого друга”. Было трудно. Впрочем, это были только цветочки – ягодки были впереди.
Врачей было много, и каждый строг, как прокурор. Приговоры обжалованию не подлежали – кандидаты в космонавты вылетали с комиссии со страшной силой. Браковали терапевты и невропатологи, хирурги и ларингологи. Нас обмеряли вкривь и вкось, выстукивали на всем теле “азбуку Морзе”, крутили на специальных приборах, проверяя вестибулярные аппараты… Главным предметом исследований были наши сердца. По ним медики прочитывали всю биографию каждого. И ничего нельзя было утаить. Сложная аппаратура находила все, даже самые минимальные изъяны в нашем здоровье».
Первичный отсев составлял девяносто процентов. Тем, кого отправляли обратно, руководитель медицинской комиссии желал «продолжать летать, но не выше стратосферы», а оставшихся предупреждал, что впереди их ждет еще одна комиссия, более строгая, хотя, казалось, что строже уже и придумать ничего невозможно. Но Юрия не столько тяготило ожидание следующей проверки, сколько то, что он скрывал свои планы от жены, самого близкого человека. Скрывал по двум причинам. Во-первых, не хотел понапрасну обнадеживать Валентину, пока не было ясности, а, во-вторых, командир полка и руководитель медицинской комиссии советовали пока не рассказывать ничего даже близким, очень уж необычным было дело.
Давайте сделаем очередное небольшое отступление для того, чтобы прояснить обстоятельство, которое активно используют очернители достижений советской науки, утверждающие, что Юрий Гагарин в космосе не был, а вся история с его полетом есть ни что иное, как фальсификация, направленная на укрепление престижа Советского Союза. Якобы Никита Хрущев так хотел «догнать и перегнать» Америку во всех сферах, что не гнушался устраивать столь масштабные обманы… Бред? Полный бред и абсолютная чушь, но у тех, кто несет эту чушь людям, есть «веское доказательство» – глубочайшая секретность, окружавшая все, что было связано с космическим кораблем «Восток-1». Мол, если космический полет Гагарина состоялся на самом деле, то зачем понадобилось окружать такой секретностью корабль, на котором он летал, ведь цели полета были сугубо мирными? Легковерные люди могут задуматься – да, действительно, зачем тут секретность?
Дело в том, что, согласно Постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 569–264 от 22 мая 1959 года «О создании объектов «Восток» для осуществления полета человека в космос и других целей», наряду с разработкой пилотируемого космического корабля «Восток» и на базе его конструкции велись работы по созданию автоматического спутника-разведчика «Зенит». Именно «Зенит» был строго-настрого засекречен (и, наверное, не нужно объяснять почему). Ну а если засекречен спутник-разведчик, то, разумеется, будет засекречен и конструктивно схожий с ним пилотируемый корабль – база ведь одна и та же.
Относительно того, из какой категории набирать будущих космонавтов, у советского правительства сомнений не было – конечно же из летчиков, привыкших к поднятиям на высоты (хотя и более мелкого масштаба) и обладающих навыками управления летательными аппаратами. Да, во время первого полета человека в космос всем управляла автоматика, поскольку не было ясно, сможет ли человек в столь необычных условиях управлять космическим кораблем, но в случае возникновения нештатных ситуаций, иначе говоря – при возникновении каких-либо сбоев, космонавту пришлось бы взять управление в свои руки. Врачи и инженеры полетят позже, а пока путь в космос прокладывали летчики.
Размеры космических кораблей планировались небольшими – доставка груза на орбиту обходилась очень дорого, и это побуждало к предельному уменьшению его массы. Поэтому предельный рост кандидата в космонавты ограничивался ста семьюдесятью сантиметрами. Рост Юрия Гагарина составлял один метр шестьдесят два сантиметра а весил он шестьдесят восемь килограммов, то есть физические параметры были весьма подходящими. «А дни все шли и шли, – вспоминал Гагарин о своем ожидании после первой медицинской комиссии. – Уже стало казаться, что обо мне забыли, что я не подошел. Ведь рост у меня небольшой, на вид я щуплый, бицепсами похвастать не мог. А вместе со мной проходили комиссию парни что надо – кровь с молоком, гвардейского роста, косая сажень в плечах, самые что ни на есть здоровяки… Куда мне с ними тягаться! Старался забыть о своем рапорте, о комиссии – и не мог».
