Гюг ле Ру - Гибель Византии
Во время моего пребывания в Адрианополе я имел случай познакомиться с разными лицами, жившими при турецком дворе и следовательно хорошо знавшими султана, — они то и сообщили мне о нем много подробностей. Но я и сам часто видел его и скажу, что это человек низкого роста, плотного сложения, с татарским типом лица. У него широкая смуглая физиономия, выдающиеся скулы, круглая борода, большой крючковатый нос и маленькие глазки. Но я слыхал, что он добр, ласков, великодушен и охотно дарит земли и деньги. Доходы его равняются 2½ миллионам дукатов, включая и 250 тысяч, получаемых в виде дани. Кроме того, когда он собирает войско, это не только ничего не стоит ему, но даже приносит барыш, ибо войска, которые приводятся к нему из Азии, платят за провоз в Галлиполи по 3 аспера с каждого человека и по 5 асперов за каждую лошадь, это то же самое, что за переправу через Дунай. Когда солдаты отправляются в поход и берут в плен рабов, султан имеет право выбирать себе по одному из пяти. Несмотря на это, он, говорят, не любит войны, и мне кажется, это сведение основательно. Он в сущности до сих пор встретил так мало сопротивления со стороны христианства, что если бы он употребил всю свою власть и все свое богатство для этой цели, ему было бы легко завоевать большую часть христиан. Любимые его развлечения — охота и соколиная охота, и мне говорили, что у него более тысячи собак и две тысячи дрессированных соколов различных пород. Он любит крепкие напитки и тех, кто их употребляет. Что касается до него самого, то он в состоянии осушить от десяти до двенадцати кубков вина, то есть шесть или семь кварт. Когда он много выпьет, он становится великодушным и делает щедрые подарки, и его приближенные всегда очень рады, когда он приказывает подать вина. В прошлом году один мавр вздумал проповедывать ему об этом предмете, напоминая, что вино запрещено пророком, что кто пьет его, тот нехороший мусульманин. Единственным ответом султана было приказание заключить мавра в тюрьму; затем он изгнал его со своей территории с запрещением когда-либо вступать на нее.
Он очень любит женщин, у него триста жен. Родную сестру свою он выдал замуж за одного из своих пажей, дав им доход в 25 000 дукатов. Некоторые лица определяют его сокровища в полмиллиона дукатов, а другие в целый миллион. Сюда не входит его драгоценная утварь, его рабы, драгоценные украшения для его жен, — последняя статья одна оценена в миллион золотом. Я убежден, что если бы он в течение целого года воздерживался от такой слепой расточительности, то он бы мог отложить целый миллион дукатов, никому не повредив.
Время от времени он являет замечательные примеры правосудия, и это обеспечивает ему полное повиновение. Он также умеет держать свою страну в великолепном состоянии обороны, не обременяя турок налогами и другими вымогательствами. Его охрана состоит из пяти тысяч человек, включая всадников и пехотинцев. Но в военное время он не увеличивает им жалованья, так что он тратит не более чем в мирное время, в противоположность тому, что бывает в других странах. Главные его сподвижники четверо пашей или визирей. В распоряжение этих сановников предоставлено все, что касается его самого и его штата, и никто не может говорить с султаном иначе, как через их посредство. Когда султан находится в Греции, то греческий наместник имеет начальство над армией, когда же он в Турции, то есть в Малой Азии, то начальство над войском принадлежит турецкому наместнику Анатоли Бейлер-бею. Султан роздал много больших владений, но он может вернуть их по произволу. Вдобавок те, кому он дал эти владения, обязаны служить ему во время войны с известным количеством войск на свой счет. Таким образом Греция снабжает его тридцатью тысячами людей, которых он может вести куда ему угодно, а Турция десятью тысячами, для коих он обязан только поставлять продовольствие. Если бы ему понадобилась более значительная армия, то одна Греция, как меня уверяли, могла бы выставить ему еще 120 тысяч войска, — но за эти он уже должен платить. Пехота получает по пяти асперов, а конница — по восьми. Я однако слыхал, что из этих 120 тысяч только половина, то есть конница, вооружены мечами и щитами; остальная часть войска состоит из пехотинцев, в жалких одеждах; кто имеет щит без меча, кто меч без щита, кто наконец без всякого оружия, кроме дубины. То же самое и с пехотой, поставляемой турками, — половина ее вооружена дубинами. Турецкая пехота однако ценится гораздо выше греческой, так как турки обыкновенно считаются лучшими воинами.
Другие лица, свидетельство коих я признаю авторитетным, сообщили мне впоследствии, что войска, которые обязаны поставлять Турция, когда султану необходимо сформировать армию, равняются 30 000 человек, а Греция — 20 000 человек, не считая двух-трех тысяч его собственных рабов, которых он хорошо вооружает. В числе этих рабов много христиан. Попадаются также христиане среди войск из Греции — это албанцы, болгары, а также жители других местностей. В последней греческой армии были три тысячи сербских всадников, посланных деспотом сербским под начальством одного из своих сыновей. Эти люди пришли служить султану с великим сокрушением, но не посмели отказаться.
Паши прибыли в Адрианополь три дня спустя после своего повелителя и привели с собою часть его подданных и болгар. Для перевозки всей клади было употреблено до ста верблюдов и до двухсот пятидесяти мулов и лошадей, так как у этого народа повозки не в ходу.
Синьор Бенедикт с нетерпением ждал аудиенции и осведомлялся у пашей, может ли он видеть султана. Ответ был отрицательный; причина этого отказа заключалась в том, что паши пили с султаном и были все пьяны. На другое утро, впрочем, они дали знать послу, что они могут принять его, и он сейчас же отправил к ним подарки: таков здесь обычай, что никто не может говорить с ними иначе, как принеся подарок. Даже рабы, сторожащие у ворот, не изъяты из этого правила. Я сопровождал посла в его визите на следующий день; он один был верхом, а мы все пешие.
Перед двором мы застали множество людей и коней. Ворота охранялись тридцатью приблизительно рабами, вооруженными дубинами, и под начальством особого командира. Если бы кто-нибудь попробовал войти без разрешения, они приказывали ему удалиться, в случае же ослушания они гнали его своими дубинами. Всякий раз, как султан принимает посольство или получает послание, что случается почти ежедневно, у него сторожат ворота.
Когда посол вошел, его усадили возле дверей вместе со многими другими лицами, ожидавшими, чтобы султан вышел из своих покоев и открыл прием. Сперва вышли трое пашей с правителем Греции и другими важными сановниками. Покои султана выходили на очень широкий двор, и правитель вышел туда, чтобы ждать его. Наконец появился и султан, одеяние его состояло по обыкновению из пунцового атласного камзола, поверх которого было накинуто в виде плаща, другое одеяние из зеленого узорчатого атласа, обшитое соболем. Отроки сопровождали его, но только до входа, и затем вернулись обратно. При нем никого не было, кроме карлика и двух молодых людей, исполнявших роль шутов. Он пересек угол двора к галерее, где был приготовлен для него трон. Это был род ложа, покрытого бархатом, с ведущими к нему четырьмя — пятью ступенями. Он сел на это ложе, в такой позе, как сидят у нас портные, а все трое пашей остановились поодаль. Остальные офицеры также вошли в галерею и встали у стен на сколько могли дальше от султана. Снаружи, но обращенные к нему лицом, восседало двадцать человек валашских дворян, которые были удержаны в качестве заложников, чтобы их соотечественники вели себя хорошо. В галерее стояло до ста жестяных блюд с бараниной и рисом. Когда все разместились, вошел господарь из Боснии, имевший притязание на корону Боснии и следовательно явившийся сюда с намерением поклониться султану за эту корону и просить его покровительства против ныне царствующего короля. Его отвели на место рядом с пашами, и когда появилась его свита, тогда послали и за послом из Милана. Он явился со своими людьми, несущими подарки, которые положены были возле жестяных блюд. Лица, особо назначенные для принятия подарков, высоко подняли их над головами, чтобы султан и двор могли их видеть. Пока все это происходило, синьор Бенедикт медленно расхаживал по галерее. Появилось высокопоставленное лицо, чтобы представить его. Войдя, синьор Бенедикт поклонился, не снимая однако шляпы, и очутившись около трона и около особы султана, он отвесил другой, очень низкий поклон; тогда монарх встал, сошел две ступени на встречу послу и взял его за руку. Посол хотел поцеловать ему руку, но султан отказался от этой чести, и чрез посредство переводчика, знавшего языки еврейский и итальянский, спросил его, как поживает его брат и сосед — герцог Миланский. Посол, быстро ответивший на этот вопрос, был отведен к креслу возле босняка, все время пятясь назад, то есть лицом к султану, согласно этикету. Султан подождал, пока сядет посол, и уже затем занял свое место; лицо, введшее самого посла, вернулось тогда за нами, его свитой, и поместило нас возле босняков.
