Владимир Костенко - На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг.
Уже в сумерки я попал в арестное помещение, где в одной полутемной камере сидели все десять орловских «зачинщиков» и с ними одиннадцатый — гальванер с «Ослябя» Болтышев. Радость их при свидании была необычайная. Уже три недели они не видели никого из орловцев. Они сообщили, что их «арест» был добровольный, как уступка солдатам артурцам и мукденцам, грозившим убить их за «пропаганду».
Я просидел в задушевной беседе со своими приятелями два часа, пока меня не вызвал японский переводчик, даже не присутствовавший при нашем разговоре. Орловцы сразу воспрянули духом. Они были уверены, что после нашего посещения Кумамото рассеются темные, нелепые страхи запуганных своими офицерами солдат и среди пленных наступит успокоение, что даст возможность заключенным вернуться в свой орловский барак.
Новиков передал мне несколько тетрадей с собранными им рассказами матросов о судьбе погибших кораблей. Уходя, я оставил орловцам немного японских денег на почтовые расходы и другие надобности.
Вечером того же дня мы выехали со Щербачевым обратно в Киото, довольные результатом своей поездки. Она дала мне наглядное доказательство того, что за семь месяцев похода я завоевал полное доверие команды «Орла». Окунувшись со Щербачевым в самую гущу этого человеческого моря, мы сразу убедились, что несколько тысяч наших матросов обладают бесчисленным запасом наблюдений и сведений и надо только суметь их извлечь, сверить и обработать, чтобы восстановить полную картину боя.
20 декабря. В результате этой поездки я установил переписку со всеми орловскими приятелями и стал снабжать их газетами и книгами. По просьбе орловцев мы со Щербачевым 13 декабря выехали в Кумамото вторично и провели там целых два дня.
Новиков и его товарищи по заключению к этому времени были уже на свободе. Нас встретили, как родных. Команды других кораблей уже отнеслись к нам с полным доверием. Они удивлялись только, почему их не посетили свои офицеры.
На обратном пути мы свернули в сторону и побывали в лагере Фукуока, чтобы повидать своих бывших раненых. В этом лагере помещалось до 8000 человек, включая и солдат. Наших орловцев было около 50 человек. Среди них был наш квартирмейстер Копылов, который простоял на штурвале в боевой рубке, не сходя с места, весь бой свыше 24 часов, лишился двух пальцев, перебитых осколками, имел несколько мелких ранений и контузий при взрыве снарядов, но до конца не оставил своего поста. Корабль прекрасно слушался его привычной руки в самые напряженные моменты торпедных атак японских миноносцев. Так как Копылов простоял в боевой рубке весь бой, то он был свидетелем всех особо важных моментов. Он видел выход из строя «Суворова», попытку «Александра» проскочить сзади японской колонны на север, повторенную затем «Бородино», проход «Суворова» через строй нашей колонны, опрокидывание «Бородино», выход «Николая» в голову колонны, окружение уцелевшего нашего отряда утром 15 мая всем японским флотом и прорыв «Изумруда» из кольца неприятельских судов. Данные, сообщенные Копыловым, помогли нам со Щербачевым окончательно зафиксировать наиболее важные моменты боя и проверить запутанные эволюции эскадры после 4 часов дня.
Рассказы очевидцев гибели кораблей снова пробудили у меня интерес ко всем обстоятельствам пережитой нами цусимской драмы. Только теперь, через полгода, я охватил события роковых двух дней 14 и 15 мая в их взаимной связи и последовательности.
Потери нашей эскадры надо разделить на две группы: 1) в дневном артиллерийском бою 14 мая, когда русская эскадра еще боролась с противником; 2) ночью и днем 15 мая, когда японцы получили возможность пожать плоды одержанной победы и до конца ее использовать.
В первый день боя наши потери были: линейные корабли «Суворов», «Александр», «Бородино» и «Ослябя», а также вспомогательные суда: крейсер «Урал», транспорт «Камчатка» и буксир «Русь».
Ночью с 14 на 15 мая были потоплены броненосец «Наварин» и миноносец «Безупречный», а также получили по одной торпедной пробоине броненосец «Сисой», крейсера «Нахимов» и «Мономах», которые дошли до японских берегов и там затонули.
Днем 15 мая были добиты в одиночку наши рассеявшиеся корабли: броненосцы «Сисой» и «Ушаков», броненосные крейсера «Нахимов», «Мономах» и «Донской», бронепалубный крейсер «Светлана», миноносцы «Бодрый» и «Громкий». Взяты в плен четыре броненосца под командованием Небогатова: «Николай», «Орел», «Сенявин,» и «Апраксин». Также взят в плен миноносец «Бедовый» с адмиралом Рожественским, задержан японцами после боя госпитальный корабль «Орел», затоплены личным составом во избежание захвата противником транспорт «Иртыш», миноносцы «Буйный» и «Блестящий».
Прорвались и достигли Владивостока легкий крейсер «Алмаз», миноносцы «Бравый» и «Грозный». Прорвался к русским берегам и затопился в бухте Св. Владимира легкий крейсер «Изумруд».
Ушли в нейтральные порты и разоружились: крейсера «Олег», «Аврора», «Жемчуг» — на Филиппинских островах; транспорт «Корея», буксир «Свирь» и миноносец «Бодрый» пришли в Шанхай.
Вернулся в Россию транспорт «Анадырь».
Отпущен японцами захваченный госпитальный корабль «Кострома».
Итого в бою потоплен 21 корабль из 38, взяты в плен 5 кораблей, разоружились 6 кораблей, прорвались 4 корабля, из них один был затоплен личным составом, задержан японцами 1 госпитальный корабль, отпущен японцами 1 корабль, вернулся в Балтийское море 1 корабль.
Потери личного состава эскадры: убито и утонуло офицеров 208, кондукторов 75, нижних чинов 4761, а всего 5044 человека; взято в плен офицеров 225, кондукторов 87, нижних чинов 5670. Осталось на разоруженных кораблях 2110 человек, прорвалось во Владивосток 870 человек, отпущено в Россию 540 человек. Всего личный состав эскадры насчитывал 16 170 человек. С помощью нашей команды мне удалось закончить полное описание всех повреждений броненосца «Орел» с установлением размера пробоин в наружном борту и попаданий в броневые плиты бортовой защиты, в броню и боевую рубку, а также приблизительно определить и моменты всех попаданий.
За время пребывания в плену я составил подробное описание всех обнаруженных технических недостатков корабля во время похода и в бою. Если бы команда «Орла» не помогла мне в этой работе, то я не смог бы собрать и обработать и половины этих материалов Таким образом, в Россию я вернусь не с пустыми руками. Кроме того, у меня есть незаконченная работа, в которой я пытаюсь нарисовать ту систему порядков нашего Морского министерства, в результате которых наш флот пришел к Цусиме.
5 февраля. Встреча с командой «Орла» на транспорте «Владимир». 24 января я, наконец, перестал быть военнопленным: я занесен в список эвакуируемых во Владивосток на транспорте Добровольного флота «Владимир». Настал момент возвращения на Родину после полуторагодовых скитаний по свету.
