Жан Тьерио - Маргарет Тэтчер: От бакалейной лавки до палаты лордов
Никто не будет утверждать, что всё это случилось в один день, без перелома в общественном сознании и без некоторых потерь. Понадобилось почти семь лет применения «тэтчеровского лекарства» для того, чтобы сократить то, что несколько неблагозвучно именовалось «временной безработицей вследствие недостаточной подвижности рабочей силы»; в эти годы, несомненно, было немало горя, много сломанных жизней, когда старые промышленные и шахтерские районы были обречены на бедность, если не сказать на нищету. Последствия этого ощущаются и по сей день. Существует процветающий Юг и пока еще плетущийся у него в хвосте Север. Но и там, и там занятость населения, в конце концов, возросла.
Однако совершенно очевидно и то, что в период правления Маргарет увеличилось социальное неравенство. Можно спорить по поводу цифр. Но если в общем доходы в этот период возросли на 37 процентов, то у 10 процентов населения, относящихся к числу самых богатых, доходы увеличились на 62 процента, а у 10 процентов тех, кто чуть богаче самых бедных, — всего на 6 процентов. Только у 10 процентов самых бедных доходы уменьшились на 17 процентов[217]. Это означает, что 90 процентов населения Англии извлекли для себя пользу в «эру Тэтчер». Ей нельзя ставить в вину это возросшее неравенство. Как мы видели, уже в основах «тэтчеровского проекта» было заложено наличие неравенства, Маргарет его принимала и даже считала необходимым. Важно то, что большая часть населения извлекла личную пользу из вновь обретенного благополучия. К числу таких относится 9/10 (девять десятых) населения, это очевидно. Но одна десятая осталась на обочине дороги, зачастую в трагических условиях. И несмотря на утверждения Маргарет, это далеко не всегда были только «недостойные бедняки». Не слишком ли это высокая цена за успех «эры тэтчеризма»? Обойти молчанием этот политический вопрос историк не может.
В любом случае совершенно очевидно, что значительно выиграл средний класс. Одним из основных показателей экономического положения является процент собственников жилья среди населения. Так вот, за десять лет он вырос с 51 до 68 процентов, и такой рост можно назвать чрезвычайно высоким. Народ, состоящий из собственников жилья, думает и действует совсем иначе, чем народ, состоящий из арендаторов жилья.
Наконец, вопреки мифу, тщательно поддерживаемому по эту сторону Ла-Манша, важно напомнить, что «общество всеобщего благоденствия» не было разрушено Маргарет Тэтчер. Расходы на общественные нужды и на содержание системы здравоохранения всегда составляли около 33 процентов расходов государственного бюджета, то есть столько же, сколько и при лейбористах. Маргарет даже в последний срок правления начала проводить реформу Государственной службы здравоохранения, которая впоследствии оказалась весьма плодотворной и способствовала существенному улучшению обслуживания пациентов.
Во Франции часто рассматривают писателя Джонатана Коу в качестве самого талантливого «разоблачителя» всех болезней общества «эры Тэтчер». Название его книги «Завещание на английский лад» было у всех на слуху, потому что о книге говорили все. Автор описывает в ней все мерзости жизни высшего класса и мучения писателя, работающего за нищенские гонорары, чья подруга, в конце концов, умирает из-за того, что ей не была своевременно оказана медицинская помощь, потому что очередь на помещение в больницу оказалась слишком длинной. Но каковы бы ни были достоинства романа, это все же художественное произведение, не дающее истинной картины Англии времен правления Маргарет Тэтчер. Прежде всего следует заметить, что если проблемы Государственной службы здравоохранения были очевидны, то все же непорядочно ставить их ей в вину. Она унаследовала очень сложное положение дел. Но под пером талантливого романиста всё представлено таким образом, что может и Марго довести до слез… Кстати, автор книги ужасно ошибается, когда представляет «тэтчеровское королевство» населенным патрициями и аристократами из старинных родов. На самом-то деле всё было с точностью до наоборот.
«Тэтчеровская революция» была не только революцией в сфере экономики, но еще и социальной революцией. Она сменила культуру дилетантов на культуру профессионалов, экспертов, специалистов, овладевших самыми передовыми технологиями в сфере финансов и информатики. В труде «Британский кризис в XX веке», опубликованном в 1933 году, Андре Зигфрид уже поставил диагноз и определил одну из основных болезней английского общества; этот диагноз вполне был применим и к 1979 году: «В мозгу англичанина упорно продолжает жить старая британская идея, что практичный ум и умение управлять стоят больше, чем мастерство владения техникой. Поговорите с преподавателями, обучающими молодежь; так вот, кто бы они ни были, их главной заботой всегда было держаться главной линии: прежде всего воспитать джентльменов. Можно сказать, что в шкале ценностей они ставят характер перед умом и знаниями». Именно от этого состояния умов Маргарет и хотела избавить королевство. К добру или к худу.
Именно поэтому в партии консерваторов Маргарет часто скрещивала шпаги со «старыми добрыми парнями» или с элегантными представителями клики выпускников «Оксбриджа». Более того, она в сущности задалась целью сделать так, чтобы ее преемник был «скромного происхождения», и добивалась своего с большим упорством, действуя несколько более поспешно, чем следовало. Но она своего добилась: Джон Мейджор происходил не из «высшей», а из «низшей» Англии.
Маргарет хотела, чтобы на смену «культу происхождения» пришел «культ заслуг и умения работать». Мы уже упоминали «Огненные колесницы» в качестве превосходной иллюстрации тэтчеровского проекта. Мы упоминали культ индивидуума как личности и преодоления самого себя. Но есть еще один элемент, о котором мы умолчали, хотя он, пожалуй, и есть самый главный. Дело в том, что юный Абрахамс, в отличие от своих друзей, бежал не как любитель. Он тренировался у профессионала, и если он одержал победу, то потому, что сделал выбор в пользу технического совершенства, а не полагался только на силу характера и на честную игру.
Вместе с «большим взрывом» в Сити появилось новое общество, чьи члены — выходцы из среднего класса, и это общество становится чем-то вроде «бесклассового общества», в котором «новые деньги», то есть новые финансовые воротилы занимают столько же места, как и «старые деньги», то есть старые финансовые аристократы. Если рабочий класс получил от «эры Тэтчер» довольно мало, то элита выиграла много: она обновилась и стала гораздо более открытой. Многие барьеры рухнули. С этой точки зрения скромная бакалейщица из Грантема совершила настоящую социальную революцию. «Высшая Англия» все меньше и меньше напоминает прежнюю Англию клубов, начищенной обуви и костюмов с Савил-роуд, теперь это все больше и больше Англия меритократии[218], поднявшейся своими силами «при помощи труда и сбережений». Верхний слой среднего класса развивался и рос очень быстро, будучи порой очень далеким от свода законов и правил старого мира, от его утонченности и элегантности, а также и от его пороков. Сейчас трудно подсчитать, насколько «разбух» этот слой. Но достаточно прогуляться по Сити, чтобы увидеть, насколько изменился состав его «населения». В своей книге «Старая Англия моей юности» Гилен Дисбах с ностальгией писал в 1999 году: «На улицах… не видно ни одного элегантного или хотя бы прилично одетого человека. Англосаксонский характер, красота блондинов и блондинок, гордая, даже высокомерная „а-ля Милфорд“ тоже исчезла <…>. В Лондоне больше не ощущается того пьянящего запаха дорогого табака, морского воздуха и дегтя <…>, что являются одновременно символами приключений и светскости». В этом тоже проявилась «тэтчеровская революция»: появился мир, в котором «яппи» заменили «важных особ».
