Юрий Скуратов - Кремлевские подряды «Мабетекса». Последнее расследование Генерального прокурора России
Но и моя команда тоже была не лыком шита. Оглядевшись, мы сразу поняли, что без активных, нестандартных действий нам не выиграть. Первое, что мы постарались сделать — это подключить все наши личные контакты. Бурятия — маленькая республика, где все знают друг друга. Мы встречались и разговаривали по телефону с людьми, которые хорошо знали меня и одновременно кого-то из депутатов Народного Хурала, просили дать мне рекомендацию и поддержать во время голосования.
Кроме этого очень важный акцент я сделал на личные встречи. Думаю, одной из причин, почему мы не победили тогда, при первом, летнем, голосовании, было то, что меня в то время не было в Улан-Удэ и работы никакой с депутатами не проводилось. Теперь же за оставшиеся 7–8 дней до голосования я лично встретился и побеседовал с 45–46 депутатами. Я рассказывал им о своей позиции, о том, как собираюсь работать в Совете Федерации, чем конкретно собираюсь помочь Бурятии. Ни на кого из них я не давил, голосовать за себя не упрашивал, а лишь просил еще раз взвесить, кто из кандидатов будет в Совете Федерации полезнее, и голосовать объективно, честно, а не под давлением со стороны.
Моя тактика оказалась для Потапова и Семенова совершенно неожиданной.
Кроме того, я пошел на хитрость и постарался максимально усыпить бдительность моих противников. Едва ли не ежедневно Потапов «засылал» ко мне своих людей, и в разговорах с ними я оценивал свои шансы на победу очень низко. Как правило, я говорил, что, дескать, понимаю: победить мне будет сложно, скорее всего, невозможно, шанс небольшой, но использовать его я все же хочу, да и после того, как ввязался в борьбу, выходить из нее как-то неудобно.
Еще один момент, неожиданно сыгравший мне на пользу. Даже несмотря на видимую оппозицию Потапова, кое-кто из депутатов полагал, что все это — вроде политической игры, поскольку все знали о наших с Президентом Бурятии прежних дружеских отношениях.
Еще раз подчеркну, позиция Потапова явилась для меня особенно тяжелым ударом во всей сложившейся тогда ситуации. Долгое время я действительно считал его своим другом, помогал ему на выборах, в середине 1990-х выбивал в Москве столь необходимые Бурятии трансферты, постоянно консультировал. Все эти добрые и, как мне казалось, прочные отношения крест накрест перечеркнули властный окрик из Кремля, боязнь потерять высокую поддержку и страх оказаться не у дел после новых президентских выборов. Терять всегда неприятно… А ведь я считал его человеком четкой, независимой позиции. Как сильно я в нем ошибался!..
Тем не менее, некоторые депутаты были уверены, что Потапов мне сочувствует. Косвенно способствовал этому и сам бурятский президент: позволить себе пойти на меня с открытым забралом он не мог, поскольку сразу же был бы в народе освистан и опозорен — о нашей дружбе знали все, и столь явного предательства ему бы просто не простили.
* * *19 ноября. Заседание Народного Хурала началось. Моим соперником в борьбе за пост сенатора оказался 41-летний Сергей Мезенин — Председатель комитета Народного Хурала по социальным вопросам, бывший учитель, относительно еще молодой человек. Объявили повестку дня и… сразу перерыв: депутаты разошлись по свои комитетам. Сделано это было для того, чтобы, согласно порядку обсуждения выдвинутых кандидатур, с нами могли познакомиться члены всех парламентских комитетов.
Мне пришлось выступить на каждом из 7 или 8 комитетов Народного Хурала, рассказать о том, как собираюсь работать в Совете Федерации, ответить на вопросы, поучаствовать в развернувшихся дискуссиях.
Семенов представил своего кандидата Мезенина, а представлявший группу выдвинувших меня депутатов Калмыков рассказал обо мне. Мы выступили, ответили на вопросы.
Обсуждение наших кандидатур на комиссиях и все последовавшие согласно регламенту процедуры заняли достаточно много времени, поэтому депутаты не стал возражать, когда депутат Коренев предложил: «Мы провели тщательное обсуждение обеих кандидатов на комиссиях, еще раз послушали их уже здесь. Все мы хорошо знаем и Скуратова, и Мезенина — что тут еще дальше обсуждать. Пусть лучше каждый определится в голосовании».
Против этого предложения выступили только три человека, и большинством голосов обсуждение кандидатур было закончено.
Да простит меня читатель, что я рассказываю все эти, наверно, скучные детали так подробно — для сюжета моего рассказа это очень важно.
Объявили новый перерыв, уже для проведения тайного голосования. Результаты превзошли все мои ожидания и сильно озадачили Потапова и Семенова: 39 голосами при необходимых 33 я был избран представителем Республики Бурятия в Совете Федерации; Мезенин набрал всего лишь 12 голосов. Как говорится, победа с подавляющим преимуществом!
Меня поздравили, Народный Хурал стоя аплодировал…
* * *Но уже на следующий день, придя на заседание Хурала, я сразу же почувствовал, что за ночь что-то вновь произошло нехорошее: я шел по коридору и замечал, что еще вчера, казалось, искренне поздравлявшие меня люди избегали общения, а на вопрос, что произошло, смущенно отводили глаза. Все объяснилось, когда я наконец увидел одного из своих помощников. Он мне рассказал, уже с утра на Бурятию обрушилась лавина разгневанных телефонных звонков. Звонили из Кремля, из Белого дома. Звонили Касьянов, Волошин, Сурков, звонили из федерального округа, из различных министерств.
И все требовали одного — результаты голосования должны быть отменены.
Висевшее в воздухе напряжение ощущалось нами буквально физически. А вскоре наступила и разрядка: прервав ход заседания, вдруг встал Потапов. Его сумбурное выступление сводилось к тому, что решение по Скуратову депутатам необходимо срочно пересмотреть, поскольку из Москвы не прекращаются звонки, и если этому давлению не подчиниться, республика может оказаться в изоляции.
— Я всю ночь воевал с представителями Сибирского федерального округа, федерального центра, — сбивчиво говорил он, — все они спрашивали: «Вы что, решили сделать обструкцию президенту Путину? Вы против него? Хотите изолировать республику? Мы это сделаем. Для нас особого труда не составит!»
Тут же поддакнул Семенов, заявив, что Бурятия должна вести себя тихо и скромно, и ни в коем случае не идти наперекор Москве…
Было предложено рассмотреть этот вопрос прямо сейчас, пока сессия Народного Хурала еще не закончилась, причем открытым голосованием. Атмосфера накалилась до предела.
Тогда я попросил дать мне слово.
Честно говоря, внутренне я был готов к повороту ситуации в таком направлении, — я понимал, что Кремль просто так вернуться мне в большую политику не позволит. Но чтобы мои противники начали действовали столь быстро и нагло, я, положа руку на сердце, никак не ожидал.
