Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
27 мая/9 июня 1901. Воскресенье.
Так как с о. Павлом Сато, на имя которого куплены места Семинарии и Женского училища, был уже небольшой удар паралича, и смерть его, очевидно, не за горами, то, чтобы после не вышло затруднений, предстоит надобность перевести участки с его имени на мое. Но так как иностранцу все еще нельзя здесь владеть землею, то придется хлопотать о совершении акта так называемого по–английски «Perpetual Lease» — бессрочной аренды, или на срок тысячу лет. Это, кажется, можно; по крайней мере, несколько иностранцев уже совершили такие земельные акты. Об этом и толковали мы сегодня с молодым законоведом Василием Мияке, племянником катихизатора Иоанна Мияке, и составили черновую акта.
Был катихизатор из Хацивоодзи, Игнатий Мацумото, с составленной им книгой «Объяснение богослужения». Книга компилирована с разных находящихся у него русских сего рода книг и вышла очень хорошею — стоит напечатания; нужно только всю ее мне с ним прочитать, чтобы не оказалось потом недосмотров и ошибок. Просится Мацумото в переводчики, ибо любит сего рода дело, и нужно, кажется, исполнить его просьбу, ибо катихизатор он плохой, а писательская способность есть. Обещал ему на предстоящем Соборе постараться устроить это дело.
28 мая/10 июня 1901. Понедельник.
Был у епископа Awdry посмотреть у него акт «Perpetual Lease», или, если нет у него, спросить, у кого бы мне видеть сего рода документ.
К сожалению, он уехал в Yokoham’y устраивать обратный путь своей сестре в Англию; но Mrs. Awdry сообщила, что у них этого акта еще нет, а участок их тоже значится на имя японца. От нее зашел к Rev. Armine King передать ему наш перевод Нового Завета, давно обещанный ему, но и его тоже не нашел дома. Епископу я дал экземпляр Нового Завета в прошлую пятницу, на его вопрос — «окончен ли перевод?»
Иван Акимович Сенума приходил сказать, что Петр Дзимбоу, христианин в Асакуса, жертвует машину своего изобретения — мельницу для очистки и растирания пшеницы — в пользу Семинарии, что он с семинарским поваром ходил посмотреть эту машину и находит ее очень практичною и полезною. К рису для учеников, когда он варится, всегда прибавляется четвертая часть пшеницы (в гигиенических видах против «какке»); пшеница эта не мелется в муку, а только очищается от шелухи и раздавливается, чтобы хорошо проварилась; и мельница Дзимбоу отлично исполняет это дело — гораздо лучше, чем то делалось доселе другими. Дзимбоу получил уже привилегию на свое изобретение, и мельница хорошо пошла в продажу. Она мало займет места на кухне, и вертеть колесо даже ребенок может. Я велел принять пожертвование и поблагодарить за него Петра Дзимбоу. — Это, между прочим, одно из показаний даровитости японцев: Дзимбоу — простолюдин, мало развитый и образованный — и изобретает машину довольно сложную, литейного дела, с винтами и шпиньками, приспособляющими ее не только для разных видов молотьбы пшеницы, но и для гороха, проса, риса и других зерен.
29 мая/11 июня 1901. Вторник.
Так и есть! Такеноуци, издатель «Ринрикай» (смотри запись 17 мая) сегодня приходил уже прямо просить денег на свое издание. Выложил программу, доказал, как дважды два, что вот через месяц золото польется к нему; только нужно ныне тысячу ен; «предоставляю вам издание», — заключил он. Я отказался от этой чести и объяснил, что удовлетворить его просьбу никак не могу.
Печатание Псалтири идет так успешно, что сегодня мы с Накаем почти целый день заняты были чтением последней корректуры. Зато помеха исправлению паремий, которых мы доселе успели исправить шестнадцать только.
Был русский офицер Pierre de Langue, возвращающийся из Манчжурии домой в Россию. Между прочим говорил: «Знаете, кто теперь больше всех ненавидит китайцев и требует жестокости к ним?» — «Кто?» — «Французские католические миссионеры; они только и твердят нам: вы мягко с ними обращаетесь — их нужно бить, их нужно убивать». Объясняет это тем, что немало католических миссионеров в Манчжурии убито боксерами.
30 мая/12 июня 1901. Среда.
По приглашению, на днях полученному от Германского посланника, на чай, от трех до шести часов, отправился в четыре часа в Германское Посольство и был представлен посланником Фельдмаршалу Графу Вальдерзее, для которого и было чайное собрание. Все лучшее общество Токио и Иокохамы было налицо. Когда все отправились на площадку в саду смотреть японское фехтовальное искусство, я уехал домой, не чувствуя охоты смотреть.
Перед вечером является русский турист, назвавшийся доктором Зеленецким; возвращается, вместе с женою, из Владивостока в Россию — очень симпатичный джентльмен. Пробыл несколько дней в Нагасаки, теперь приехал смотреть Токио.
— Мне говорили во Владивостоке, что здесь можно достать знающего русский язык — дайте, пожалуйста, такового.
— К сожалению, не могу. Здесь только и есть четыре человека, говорящие по–русски, но они — наставники Семинарии, целый день на службе.
— А здесь есть Семинария?
— Да.
— Кто же в ней учится?
— Японцы.
— Да здесь что–то вроде Миссии! — С изумлением вымолвил русский ученый турист, уставившийся на меня глазами.
— Вы не ошиблись в догадке, — ответил я и снабдил его подробными указаниями, что нужно видеть в Токио и как добыть чичероне, говорящего на французском.
О. Борис Ямамура извещает, что в Ивайкёоквай приступают к постройке Церкви; по Авраам Сато, в Ициносеки, и его партия зато до бешенства рассержены сим, не имея ни на волос какой–либо основательной причины противиться построению Церкви, кроме своего неукротимого самодурства и гордости. Сато вдобавок лжет: говорит, что, будучи в Токио, виделся со мной и излагал причины нежелания этой постройки, чего совсем не было. Пока что плохой народ японцы для устроения из них стройной одушевленной Церкви.
31 мая/13 июня 1901. Четверг.
Павел Накаи опять захворал этою ужасною японскою болезнью «какке», и целый день не было перевода, да, кажется, и долго не будет — этакая трата времени!
Ефрем Ямазаки, катихизатор, пишет, что дочь его Васса просватана за ученика Катихизаторской школы Иоанна Сида, так чтобы после Собора повенчать их; дочь только ныне кончит курс в Женской школе, а Сида еще год быть в школе. Сказал я секретарю Нумабе переговорить с Сида, что рано еще им венчаться; пусть он кончит курс, а Васса до того времени побудет учительницей в Женской школе. Сида сам удивился такой поспешности Ефрема Ямазаки и говорит, что он располагает жениться не только после окончания курса, но еще послуживши катихизатором года два–три, но об этом сам напишет тому, кто сватал их, — Японское легкомыслие и самодурство родителей при заключении браков, столь часто ведущее к разводам!
